— Желаю приятно провести время, — бросила она, не поднимая головы.
— Пока.
Руби вышла из дома и сразу обратила внимание на запах роз и солоноватый привкус моря в воздухе. Раскаленные на солнце камни и высохшие водоросли создавали этот неповторимый аромат. Дин ждал ее у забора, рядом с ним стояли два велосипеда. Руби остановилась.
— Ты, очевидно, считаешь меня любительницей заниматься спортом до седьмого пота?
Дин протянул ей розовый велосипедный шлем с переводной картинкой куклы Барби. Руби скрестила руки на груди.
— Я не собираюсь этого делать!
Он улыбнулся:
— Что, слишком стара, чтобы ездить на велосипеде? Или форму потеряла?
Черт бы его побрал! Он знает, что она не устоит перед вызовом. Руби схватилась за руль и оседлала велосипед.
— Я не каталась с тех пор… — Она запнулась. — Давно не каталась.
Улыбка Дина угасла. Он тоже вспомнил тот день, когда Руби пригласила его на велосипедную прогулку и… разбила ему сердце. Она некоторое время смотрела на него, пытаясь понять, о чем он думает, но не смогла. Его мысли были от нее скрыты.
— Ладно, поехали, — сказала она наконец.
Дин двинулся первым. Руби хотелось смотреть на него или ехать с ним рядом, но она до смерти боялась, что пропашет носом гравий и в конце концов о ней расскажут на канале «Дискавери» в разделе дорожных катастроф.
В конце подъездной дороги Дин свернул и поехал в гору. Руби старалась не отставать. К тому времени как они достигли конца улицы, пот катился с нее градом и заливал глаза, мешая видеть. С таким же успехом она могла крутить педали под водой. А еще ей было жарко, очень-очень жарко.
Она бы с удовольствием пожаловалась, но так запыхалась, что не в состоянии была произнести даже короткое слово «стой», не говоря уже о «ты, задница!».
Руби чувствовала, что сердце уже сбивается с ритма, и в это время они свернули за угол.
Холм Левинджер.
Дальше они уже летели как на крыльях, мчались рядом по широкой двухполосной дороге. Мимо проносились золотистые пастбища, обсаженные яблонями. Дин откинулся назад, раскинул руки… И Руби словно перенеслась в прошлое. Им снова было по четырнадцать, вернулось то лето, когда они оба научились ездить без рук. Тогда каждая ссадина на колене была вроде нашивки за храбрость. Они вместе съезжали по этому холму, не прикасаясь к рулю, из приемника неслось «Нас ничто не остановит» в исполнении группы «Звездный корабль».
Холм стал более пологим, дорога делала длинный витой поворот и вела ко входу в юродской парк «Траут-Лейк».
Можно было догадаться, что он привезет ее именно сюда.
— Дин, так нечестно, — тихо сказала Руби, сомневаясь, что он ее слышит.
Но он услышал.
— Помнишь поговорку? В любви и на войне все средства хороши.
— И что же у нас?
— А это тебе решать. Вперед! Кто быстрее доберется до парка?
Не дожидаясь Руби, Дин поднажал на педали и покатил по бесконечной извивающейся улице, обсаженной деревьями. Здесь даже жарким летним утром было сумрачно и прохладно, па дороге лежали густые остроконечные тени.
Руби прибавила скорость, обогнала Дина и поехала первой. Он тихо засмеялся у нес за спиной, и Руби поняла, что они думают об одном и том же: о девчонке, которой она была когда-то. Бывало, она ни в чем не желала проигрывать, даже в этой гонке «до парка», где ставкой служил поп-корн.
Дорога обогнула огромную сосну Дугласа и вышла на яркий солнечный свет. Руби спрыгнула с велосипеда и прислонила его к деревянной стопке. Запирать его на замок не было необходимости. Пока Дин возился со своим велосипедом, Руби спустилась к озеру. Она успела забыть, как здесь красиво. Лазурно-голубая гладь, окруженная пышной зеленью, была забрана в гранит и имела форму сердца. Озеро питалось водопадом, вода падала с утеса через «губу великана» — плоский выступающий камень на самом верху — и разливалась по равнине, поднимая брызги.
Вокруг было полно детей, местных и приезжих, они играли на траве, с визгом плескались у самого берега.
Дин подошел к Руби:
— Хочешь взобраться наверх?
Она рассмеялась:
— Я уже взрослая. Оставим Водопадную тропу горным козам и подросткам, которым не терпится покурить марихуану или потрахаться.
— А я могу. — В словах Дина сквозил вызов.
Руби вздохнула:
— Ладно, веди.
Молча, бок о бок, они зашагали к западной части озера, лавируя между расположившимися там и сям любителями пикников, собаками, гоняющимися за летающими тарелками, и шумными детьми. Все это осталось позади, когда они достигли кромки леса. Голоса становились все тише, зато журчание и шум падающей воды — все громче.
Руби опять вспотела. Тропинка была очень узкой и каменистой. Извиваясь штопором, она шла вверх между деревьями и кустами ежевики, которые немилосердно царапали ее голые руки и ноги.
Наконец они добрались до вершины. Она представляла собой гранитную плиту размером с плавательный бассейн и плоскую, как подметка.
Серый камень был покрыт густым зеленым мхом, из которого выглядывали головки желтых диких цветов. Здесь ручей был не шире руки и тек по канавке, созданной водой за многие годы, чтобы потом с высоты двадцати футов рухнуть вниз, в озеро.
Руби вышла на опушку и заметила корзинку для пикника, стоящую на знакомом пледе в красную и черную клетку. Дин заботливо расстелил его на пятачке, где мох образовывал одеяло толщиной в несколько дюймов. Дин тронул ее за плечо:
— Пошли.
Они сели. Дин достал из корзинки термос и разлил холодный лимонад по двум стаканам.
Руби жадно допила до конца, потом поставила стакан и откинулась назад, опираясь на локти. Солнце светило ей в лицо.
— На этом месте ты впервые призналась, что собираешься стать комедийной актрисой.
— Правда? — Руби улыбнулась. — Я не помню.
— Ты сказала, что хочешь добиться славы.
— Этого я до сих пор хочу. А ты намеревался сделаться знаменитым фотографом. — Руби не смотрела на Дина.
— Было проще держаться на расстоянии и разговаривать о прошлом отстраненно, как два одноклассника, случайно встретившихся через много лет. — Не слишком похоже на твою нынешнюю работу помощника руководителя фирмы, правда?
— Да, но мне по-прежнему хочется стать фотографом. С радостью бы все бросил и начал сначала. Счастье не в деньгах, это точно.
— В устах человека, чья семья входит в список пятисот богатейших, звучит по меньшей мере забавно.
Руби гнала от себя мысль, что Дин несчастлив. Дин негромко рассмеялся:
