– Не заметил, – соврал Дронго, понимая, как это приятно
услышать его собеседнице.
– Ничего особенного, – воодушевилась Вероника Андреевна, –
красивое лицо, будто нарисованная картинка. И пустые глаза.
– Вы видели пропавшую коллекцию монет? – Дронго решил
сменить опасную тему.
– У него было несколько специальных альбомов. Такие большие
альбомы с углублениями в бархатной подложке, куда закладывались монеты.
Альбомов было много, по-моему, восемь или девять. Он хранил их дома. Но два
альбома всегда в сейфе или в ящике его стола. Именно эти два альбома Федор
Григорьевич взял с собой на дачу. Кажется, два дня назад. Я видела, как он их
брал. Там были самые ценные экземпляры. Он сам говорил, что некоторые из этих
монет абсолютно уникальны. Я не знаю, сколько они стоят, но, думаю, несколько
сотен тысяч долларов. И именно эти два альбома пропали. Мы обыскали с Олегом
все – в кабинете, в столе. Потом, вернувшись домой, я проверила сейф. Двух
самых ценных альбомов нигде не было. Я, конечно, сообщила об этом следователям
прокуратуры, рассказала им про альбомы. Они решили, что уточнят в клубе
нумизматов, какие монеты там были. Или у Романовского, если, конечно, он
вспомнит, какие экземпляры хранились у Федора Григорьевича. Я вспомнила, что
был еще каталог, в котором содержались сведения о всех монетах, которые
хранились у мужа, но мы его тоже не можем найти. Иначе мы бы вспомнили, какие
монеты пропали. Но я точно знаю: пропали два самых ценных альбома, лучшие
монеты из его коллекции.
– Романовский у вас часто бывал?
– Иногда бывал. Он тоже известный нумизмат. Но я и мысли не
допускаю, что он мог решиться на такое. Из-за монет убить соседа… Он же не
бомж, а заместитель министра иностранных дел страны, его часто по телевизору
показывают…
– Вы думаете, люди, которых показывают по телевизору, не
могут быть банальными ворами? – усмехнулся Дронго. – Еще как могут! Помните
скандал с книгой, когда авторы, не написав ее, получили по сто тысяч долларов?
Нас ведь уверяли, что они самые порядочные и честные люди на свете. Вся страна
знала, что это не так, но чиновники были убеждены в своей безнаказанности.
– Я не думаю, что он мог убить, – испугалась Вероника
Андреевна. – Из-за каких-то монет решиться на преступление? Нет, я не думаю.
– Вы его хорошо знаете?
– Как и остальных. Не очень близко. Они обычно запирались в
кабинете и рассматривали монеты, обсуждая какие-то детали.
– Он знал, где Федор Григорьевич хранил монеты?
– Знал, – кивнула она, чуть прикусив губу.
– В день убийства вы все время были дома?
– Зачем вы меня об этом спрашиваете? – обиделась она. –
Думаете, что я могла решиться на такое ужасное преступление?
– Абсолютно уверен, что нет. Но за вами могли следить…
– Не знаю. Обычно я не обращаю внимание на взгляды мужчин. Я
к ним привыкла. И мне трудно отличить обычный интерес мужчины от взгляда
возможного наблюдателя.
В свои годы она еще умела флиртовать и нравиться мужчинам.
Дронго оценил ее замечание и улыбнулся:
– Вы можете рассказать, где были в тот день?
– Конечно, могу. Следователи тоже меня об этом спрашивали.
Утром Федор Григорьевич уехал на работу. Примерно в двенадцать я вызвала свою
машину и поехала к маникюрше. Потом заехала в фитнес-центр и где-то к четырем
вернулась домой. Вечером ко мне должны были приехать мои подруги.
– Приехали?
– Одна из них, да. Мы с ней пили чай. Если хотите, вы можете
позвонить ей и все проверить, – с некоторым вызовом сказала она.
– Уважаемая Вероника Андреевна, – мягко сказал Дронго, – не
нужно обижаться на мои вопросы. Моя задача – установить истину. Я прекрасно
понимаю, что вы не могли, приехав на дачу, перелезть незаметно через высокий
забор, застрелить своего мужа, а потом так же незаметно уйти, забрав оружие. Я
эксперт-аналитик, а не фантаст. Поэтому прошу вас не нервничать. Хотя в вашем
положении я, наверное, тоже бы нервничал. А Федор Григорьевич заезжал домой в
обеденный перерыв?
– Да. Он часто обедал дома, не любил, когда его кормят
казенными разносолами. И в институте редко обедал. Да, он заезжал домой
перекусить. Кухарка у нас работает каждый день, она и накормила его. Можете
спросить у нее. Она сейчас на кухне.
– Не нужно. Спасибо вам за все, и прошу меня извинить.
Дронго поднялся, она встала следом.
– Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы, – улыбнулась она.
– На все, – подтвердил Дронго.
Он поцеловал протянутую руку, после чего спросил:
– А с вашей падчерицей можно побеседовать?
Улыбка сползла с лица Вероники Андреевны. Она, чуть
нахмурясь, испытующе взглянула на своего гостя. «Нельзя доверять ни одному
мужчине», – подумала она.
– О чем с ней говорить? – несколько раздраженно спросила
она. – Аллы не было в Москве, когда произошло убийство. Что она может вам рассказать?
– Я хотел бы уточнить некоторые детали взаимоотношений ее
отца с соседями.
– Она о них тем более ничего не знает. Лопатины и
Романовские переехали уже после того, как Алла уехала с мужем в Швецию.
– Но вы сами сказали, что она училась с дочерью Абрама
Моисеевича Перельмана. Или нет?
– Делайте, как знаете, – пожала она плечами, – только
разговаривайте в другом месте. Надеюсь, ей не понадобится моя спальня.
Вероника Андреевна, резко повернувшись, вышла из комнаты.
«Этот хитрый тип вытянул из меня всю информацию, используя свое обаяние, и этот
приятный запах, который остался в спальне», – подумала она. Дронго, понимая
состояние вдовы, не посмел ее удерживать, поэтому перешел в кабинет. Там, в
кресле отца, сидела Алла. Портрет отца стоял на столике рядом с двумя
фотографиями лауреатов Нобелевской премии, коллег по Академии наук. Дронго еще
раз подумал, что дочь удивительно похожа на отца.
– Извините, – обратился он к Алле, протиснувшись к столу. В
кабинете было гораздо больше людей, чем в гостиной. – Примите мои
соболезнования. Но я хотел бы с вами поговорить.
– Спасибо. Кто вы такой?
– Эксперт-аналитик. Я приехал вместе с генералом Потаповым.
Меня обычно называют Дронго. Я здесь по поводу смерти вашего отца.
– Следователь уже со мной беседовал, – холодно ответила она.
У Аллы был тяжелый внимательный взгляд. Чувствовалось, что она – властная
женщина, которая привыкла все решения принимать самостоятельно.
– Нам нужно поговорить. Это касается вашего отца, –
настаивал Дронго.
– Прямо сейчас и здесь? – удивилась Алла. – Может, это можно
сделать через несколько дней?
