– Мне кажется, я не давал вам советы, как вы должны
представлять свою страну в Австрии. Почему же вы считаете возможным давать
советы мне? Или вы уже раскрыли не одно преступление?
– Вы правы, – усмехнулся Сергей Всеволодович. – Пусть каждый
занимается своим делом.
Кто-то позвонил в дверь. Трое мужчин посмотрели друг на
друга. Раздался еще один звонок. Романовский, усмехнувшись, пошел открывать.
Через минуту они услышали его голос:
– Добрый вечер.
– Здравствуй, Сергей, – раздался уверенный голос вошедшего.
– Это его отец, – поднялся со своего места Потапов.
– Внутри вас сидит обычный чиновник-лизоблюд, – заметил
Дронго. – Ну что вы дергаетесь! А если именно старший Романовский убил своего
соседа и завладел его уникальной коллекцией? Среди коллекционеров попадаются
невероятные типы. Это настоящие фанатики, готовые ради пополнения своей
коллекции пойти даже на преступление…
– Только не говорите таких слов при нем! – Потапов от ужаса
замахал руками. – И без ваших намеков, Дронго! Не забывайте, что он –
заместитель министра иностранных дел, а не какой-нибудь урка. Постарайтесь быть
максимально вежливым.
В комнату вошел мужчина. Он был среднего роста, с крупной
лысой головой, таким же скошенным носом, как у Сергея, более крупными карими
глазами и похожим упрямым подбородком. На нем был дорогой шерстяной костюм. Дронго
прищурился. Шерсть с кашемиром. Наверное, «Балансиага». А вот галстук у
вошедшего был не столь стильный. Похоже, он купил его в Италии, марка была
неизвестная, хотя полосатый галстук на фоне светло-голубой рубашки смотрелся
неплохо. Войдя в гостиную, он вопросительно взглянул на гостей. Дронго и
Потапов поднялись с дивана. Романовский-старший коротко кивнул им, не протянув
руки. Пройдя к креслу, где несколько минут назад сидел его сын, он сел на его
место. Сын, заметив, что его место занято, усмехнулся и прошел ко второму
креслу, стоящему с другой стороны дивана.
– Итак, – сказал Романовский, – как я догадался, вы решили
еще раз нанести мне визит. Вас я знаю, Леонид Александрович, помню, когда вы
еще работали в ФСБ. А вашего напарника вижу впервые.
– Эксперт-аналитик Дронго, – представил своего коллегу
Потапов.
– Очень хорошо. Судя по всему, мой сын немного слышал о нем.
Говорит, что он высокий профессионал. Тем лучше. Чем я могу вам служить? И
учтите, что вчера мы уже беседовали с сотрудниками прокуратуры.
– Это не допрос, Всеволод Витальевич, – мягко заметил
Потапов. – Мы зашли только поговорить.
– И сразу начался прессинг, – вмешался Сергей Романовский. –
Они считают, что я им вру. Все время спрашивали меня про монеты. И про ваши
встречи. Словно ты мог украсть коллекцию Федора Григорьевича. А потом сказали,
что у них есть пленка, на которой видно, как ты входишь в дом Глушкова.
Наступило гнетущее молчание. Романовский-старший свел брови.
Дронго подумал, что младший достаточно умен. Под видом оскорбленного
достоинства он в нескольких фразах рассказал отцу об их разговоре, помогая тому
выработать оптимальную линию поведения.
– Вы считаете, что я мог убить Федора Григорьевича? – Голос
Всеволода Витальевича прозвучал спокойно.
– Мы этого не говорили, – сразу ответил Потапов. – Мой
коллега интересовался вашими коллекциями. Дело в том, что самые ценные
экспонаты из коллекции Глушкова были утеряны.
– Какие экспонаты? – живо поинтересовался
Романовский-старший.
– Два синих альбома, где он хранил наиболее редкие монеты, –
пояснил Потапов.
– Да, я знаю об этих альбомах, – мрачно признался Всеволод
Витальевич. – Это были настоящие раритеты. А почему вы думаете, что их украли?
Он не оставлял их просто так. И почти никогда не возил на дачу. Мы смотрели их
обычно в его городской квартире. Он держал альбомы в сейфе.
– Их там нет, – сказал Дронго. – Нигде нет. Ни в квартире,
ни на даче. А его супруга считает, что он привез альбомы именно на дачу.
– Странно, – нахмурился Романовский-старший, – он редко так
делал. И эти альбомы пропали?
– Да. Следователи прокуратуры считают, что альбомы взял
убийца.
– Как он погиб? – мрачно спросил Всеволод Витальевич.
– Кто-то подошел и выстрелил в него почти в упор. Убийца
стоял рядом с жертвой. Очень близко, почти вплотную. Только один выстрел.
Однако никто ничего не слышал.
– И вы полагаете, что я пошел, застрелил соседа и похитил
альбомы с монетами? Не слишком ли все это глупо? Хотя, наверное, любой
коллекционер мечтал о таких экземплярах. Но думать, что я убил Глушкова… Это не
мой стиль, господа. Смею заверить, что мы были друзьями. Людьми, достаточно
хорошо понимавшими друг друга.
– Кто, кроме вас, мог знать об истинной ценности монет
Глушкова? – поинтересовался Дронго.
Заместитель министра помолчал. Затем решительно произнес:
– По большому счету, никто. Насколько я знаю, здесь нет
нумизматов, кроме меня и Глушкова. Вернее, не было. Теперь я остался один.
– Истинную цену монет могли знать только вы? – не унимался
Дронго.
– Думаю, что да.
– И я, – неожиданно вставил Сергей Романовский. – Я тоже
неплохо разбираюсь в монетах. Еще в детстве я помогал отцу их классифицировать.
– При чем тут ты! – заволновался отец. – Не нужно на себя
наговаривать. Ты не нумизмат, а дипломат.
– Вы тоже дипломат, – напомнил Дронго, – однако это не
помешало вам быть одним из крупнейших коллекционеров в стране.
– Сергей никогда не был коллекционером, – упрямо возразил
старший Романовский, – и не нужно обращать внимание на его слова. Он спал и
ничего не видел…
– Я им сказал, что видел, как из дома Глушкова вышла молодая
женщина, – сказал сын.
– Ты не мог ничего видеть, – несколько раздраженно сказал
отец. – Ты ведь спал в этот момент… И не нужно было рассказывать о дочери
Перельмана. Она случайно оказалась рядом с домом.
– Откуда вы знаете, что это была дочь вашего соседа? –
спросил Дронго.
– Со слов Сергея, – пояснил Всеволод Витальевич. – Он описал
мне молодую женщину, и я узнал в ней Алину, дочь Абрама Моисеевича. Глушков
говорил, что она училась вместе с его дочерью.
– У них были какие-то отношения?
– Молодой человек, я не знаю. И не нужно задавать мне
подобные вопросы. Мне неприятно слышать их в своем доме. И я не могу отвечать
на них, не зная ничего об отношениях между Глушковым и женщинами. И не хочу
знать.
– Извините. Я не хотел вас оскорбить. Вы видели ее в доме
Глушкова?
