– Один или два раза. И очень давно. Нет, кажется, она была
на его юбилее. Точно не помню.
– Ваш сын уже сказал о пленке, которой располагает служба
охраны. На ней видно, как вы подходите к дому Глушкова.
– У вас есть пленка, где видно, как я вхожу в дом? – уточнил
Романовский.
– Нет. Только пленка, где вы направляетесь к дому.
– Все верно. Около девяти часов вечера я вышел из дома и
направился к Глушкову. Мы с ним давно не виделись, и я хотел
проконсультироваться у него по поводу новой монеты, которую предлагали в клубе
нумизматов. Просили бешеные деньги, а у меня таких не было. Я подошел к дому,
все было тихо. Сначала я позвонил, потом постучал. Дверь была открыта. Я громко
позвал Федора Григорьевича, но мне никто не ответил. Тогда я прикрыл дверь и
пошел домой. Как воспитанный человек, я не мог войти в дом, где никого не было.
– Вы плотно закрыли дверь? Замок щелкнул?
– Нет. Я прикрыл ее так же, как она была прикрыта раньше. В
нашем поселке не принято запирать двери на замок. До четверга мы считали, что у
нас надежная охрана.
– Вы не вошли в дом? – уточнил Дронго.
– Можно сказать, стоял на пороге. Во всяком случае, моих
отпечатков пальцев вы там не найдете. Может, только на кнопке звонка.
– Нет, – возразил Дронго. – Утром приехал водитель Глушкова
и несколько раз звонил. Он стер все отпечатки, если даже они там и оставались.
Но на пленке видно, что вы идете к дому. И я думаю, что ваш сын видел, как вы
выходили из дома Глушкова.
– Я ничего не видел, – гневно парировал Сергей Всеволодович.
– Возможно, – согласился Дронго, – но вы сейчас слышали, как
ваш отец рассказал нам о своем вечернем визите к Глушкову.
– Мне он ничего не говорил! – вспыхнул Сергей. – Я ничего не
видел.
– Вам не показалось подозрительной тишина в доме Глушкова? –
спросил Дронго у Романовского-старшего.
– Нет. В последнее время на даче никого не было. Дочь
Глушкова уехала в Швецию, а между его супругой и женой сына был непримиримый
антагонизм. Поэтому внуки редко появлялись на даче. И меня не удивило, что в
доме никого нет. Я думал, что Федор Григорьевич вышел прогуляться.
– Вы ничего больше не заметили?
– Нет, ничего. И альбомы я не брал, если вы хотите спросить
об этом.
– А монету, которую вам предложили в клубе, вы решили
показать своему соседу, – уверенно сказал Дронго.
– Откуда вы знаете? – удивился Романовский.
– Догадался. Когда вы подходили к дому, у вас в руках был
небольшой пакет. И я подумал, что вы решили принести эту монету соседу, чтобы
он ее купил. Или я не прав?
– Все так просто, – пробормотал Всеволод Витальевич. – Да,
поразительно, но вы правы! Монета была со мной, и я хотел, чтобы ее приобрел
Федор Григорьевич. Но, не застав его дома, я вернулся к себе. Вот и вся моя
история.
– Почему вы не рассказали об этом следователям?
– У них не было вашей пленки, – сразу ответил Романовский, –
и поэтому они не могли позволить себе так со мной разговаривать. Кроме того,
они ничего не знали о новой монете в нашем клубе.
– После вас в дом вошла дочь Перельмана и обнаружила, что
Глушков убит. Как могло получиться, что вы этого не увидели?
– Где она его нашла? На первом этаже?
– Нет, на втором. Он был убит выстрелом из пистолета в своем
кабинете.
– Вот видите. Очевидно, она поднялась на второй этаж. А я не
стал этого делать. Решив, что дома никого нет, я ушел. Так поступил бы всякий
приличный человек на моем месте. Мне больше нечего вам сказать. Очевидно,
молодая женщина оказалась смелее меня. Но я не привык входить в чужие дома,
если меня не приглашают.
– Если бы вы поднялись на второй этаж, вы обнаружили бы
убитого, и тогда, возможно, следователям было бы легче найти убийцу, – заметил
Дронго.
– Возможно, – согласился Романовский, – но для этого я
должен был подняться на второй этаж. Откуда я мог знать, что там произошло
убийство? Или вы пытаетесь обвинить меня в том, что я не оказал ему помощи?
– Насколько я знаю, ваша помощь не могла бы ничего изменить,
– возразил Дронго. – Пуля попала Глушкову в сердце, и у него не было шансов на
спасение. Но мы хотя бы знали, когда именно он был убит.
– Подождите, – жестом остановил говорившего Романовский. – А
почему вы уверены, что он был убит еще до моего посещения? Возможно, когда я
подошел, он гулял с другой стороны дома, потом вернулся, и его убили сразу
после моего визита. Поэтому его и обнаружила дочь Перельмана. Такой вариант вы
полностью исключаете?
Потапов взглянул на Дронго. Тот кивнул:
– Вполне допускаю и такую возможность. Но в любом случае это
будет гаданием на кофейной гуще. Мы не можем быть ни в чем уверены.
Сергей Романовский шумно вздохнул.
– Жаль, конечно, что его убили. Но, сдается мне, вы просто
теряете время. Убийцу нужно искать совсем в другом месте. Вам не кажется, что,
кроме соседей, могут быть и другие подозреваемые?
– В каком смысле? – мрачно осведомился Потапов.
– Ваши охранники, – усмехнулся Сергей Всеволодович. – Среди
них мог найтись человек, владеющий оружием, который знал о коллекции Глушкова.
Согласитесь, что искать убийцу нужно не среди министров и академиков, а,
скорее, среди охранников, которые, по крайней мере, владеют оружием.
Настал черед Дронго смотреть на Потапова. При этом Дронго
улыбнулся. Ему понравилась новая версия, отвергавшая все их варианты.
– Мы проверяем наших людей, – нехотя признался Потапов. –
Проверили всех, кто два дня назад дежурил в Жуковке. Проверили их оружие,
возможные связи… У нас нет никаких подозрений. И вообще мы привыкли доверять
своим сотрудникам.
– Вы не могли проверить каждого за такой короткий срок, –
назидательно заметил Сергей Романовский. – Нужно более внимательно относиться к
своим людям, господин генерал.
– Разрешите, я объясню вам ситуацию, – пришел на помощь
Потапову Дронго. – Дело в том, что вашего соседа застрелили не из обычного
пистолета. Это итальянский «Бернарделли П-18 компакт». Такое дорогое оружие не
могло попасть в руки обычного охранника, получающего не более ста долларов в
месяц. Согласитесь, что такой дорогой пистолет мог быть скорее у министра или
академика, чем у охранника, – явно подтрунивая над собеседником, произнес
Дронго.
– «Бернарделли», – младший Романовский взглянул на отца. –
Очень дорогая модель.
– Вы разбираетесь в оружии? – удивился Дронго.
