– Извините, товарищ генерал, – сказал один из сотрудников
охраны, обращаясь к Потапову. Это был Числов. – Мы сейчас их отсюда уберем.
– Генерал?! – изумился громила, которого сбил Дронго. – Вы
генерал?
– Я же тебе говорил, что сначала нужно поговорить, а потом
махать кулаками, – покачал головой Дронго.
– Кто такие? – строго спросил Потапов. – Как они сюда
попали?
– Водитель и помощник Лопатина, – пояснил Числов. – У них
постоянные пропуска, и они дежурят у его дачи. В качестве дополнительной
охраны. Вечером они обещали уехать.
– Нам достаточно и собственной охраны, – сказал Потапов. –
Но если хотят, пусть стоят. Только пусть не бросаются на людей. Отпустите их.
Сотрудники службы охраны отступили на шаг.
– Можете быть свободны, – приказал Потапов.
– Извините, господин генерал, – сказал водитель Лопатина.
– У нас здесь так не обращаются, – строго заметил Потапов. –
Мы говорим «товарищ генерал». И не нужно считать каждого прохожего врагом. В
этом поселке хорошая охрана. И живут нормальные люди.
При последних словах он взглянул на Дронго и помрачнел. Затем
пошел к дому Лопатина. Дронго двинулся следом. На пороге Потапов позвонил.
Где-то внутри дома отозвался громкий женский голос. Очевидно, супруга просила
мужа открыть дверь. Через некоторое время дверь распахнулась. На пороге стоял
Лопатин в спортивных брюках, шлепанцах и майке. Увидев Потапова и Дронго, он
нахмурился.
– Пришли по мою душу? – устало спросил он. – Решили, что
теперь нужно допросить меня «с пристрастием»?
– Извините, Михаил Николаевич. Наш эксперт хотел бы
поговорить с вами, – сказал Потапов.
– Вижу, – Лопатин посторонился, давая им возможность войти в
дом. От него довольно ощутимо пахло спиртным. – Извините, я переоденусь. Думал,
что хотя бы вечером смогу отдохнуть. – Он снял с вешалки темную рубашку и надел
ее.
– Кто пришел? – раздался тот же женский голос сверху.
– Это ко мне! – недовольно крикнул в ответ Лопатин. –
Проходите в комнату, – предложил он, чуть пошатнувшись.
В большой комнате находились два дивана и четыре кресла,
стоявшие полукругом вокруг небольшого столика, а также столик на колесиках с
разнообразными напитками. Лопатин сел в кресло и спросил, обращаясь к гостям:
– Мои оболтусы вас не остановили?
– Пытались, – усмехнулся Потапов, – но наш эксперт объяснил
им, насколько они не правы. Да и мои сотрудники оказались рядом.
– Работнички, – покрутил головой Лопатин, затем достал
телефонный аппарат и набрал номер.
– Саша, – сказал он своему водителю, – можете уезжать. От
вас пользы, как от мертвого осла уши. Все. Закончили. Завтра утром мне
позвонишь. Нет, приезжать не нужно.
Он убрал аппарат.
– Это мой второй водитель, – объяснил он, тяжело вздохнув, –
первый умудрился сломать себе ногу на ровном месте, и теперь я должен ждать,
когда он поправится. А этот ничего не знает и не понимает.
– Вы опасаетесь за свою жизнь? – спросил Дронго.
– С чего вы взяли?
– Ваши водитель и охранник находились около дома и никого не
пропускали.
– Это не охранник, а помощник, – быстро сказал Лопатин. –
Мне охранник не положен по статусу. Только премьер-министру и руководителям
силовых ведомств.
– К таковым не относится Таможенный комитет? – улыбнулся
Дронго.
– Мы – обычное федеральное ведомство, – ответил Лопатин. –
Будете что-нибудь пить?
– Спасибо, я почти не пью.
– А вы, Леонид Александрович?
– Немного виски.
– Принести лед?
– Нет, спасибо. Я люблю чистый.
Лопатин достал пузатый стакан и налил в него виски из
бутылки с темно-синей этикеткой. Дронго знал этот сорт виски и его цену,
поэтому улыбнулся. Председатель Таможенного комитета явно не бедствовал.
– Вы сказали, что получили назначение в Таможенный комитет
благодаря Глушкову, – напомнил Дронго. – А где вы работали до этого?
– В Кабинете министров.
Лопатин налил себе немного коньяка из бутылки без этикетки,
достав ее из картонной коробки, изображающей две соединенные вместе книги. Это
был отборный «Hennessy».
– Я работал в Министерстве финансов, потом в Кабинете
министров ответственным сотрудником. Затем перешел в Таможенный комитет, –
пояснил Лопатин.
Он пригубил коньяк. Было видно, что он понимает толк в
хороших напитках.
– Вы хорошо знаете детей Глушкова? – задал очередной вопрос
Дронго.
– Конечно. И Аллу с ее мужем, и Олега. Я был на свадьбе
обоих. Поэтому для нашей семьи смерть Федора Григорьевича стала большим
потрясением.
– Вы часто с ним общались?
– Нет. В последнее время редко. К сожалению… Я был очень
занят на работе и не имел возможности ни видеться с ним, ни разговаривать.
Правда, в день смерти я ему звонил. У нас был один вопрос, и я хотел с ним
проконсультироваться. Я говорил об этом следователям прокуратуры. Я не совсем
понимаю, чем занимаются они и чем занимаетесь вы, но в любом случае мне нечего
скрывать. Можно легко проверить мои звонки. Я звонил дважды – днем и вечером.
Больше мы с ним в тот день не разговаривали. Мне и в голову не могло прийти,
что все так закончится.
– Вы не бывали у него в доме?
– Почти не бывал. Я работаю семь дней в неделю и по
шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. У него был такой же загруженный график.
Нам трудно было выкроить время для общения, хотя я всегда старался узнать, как
он себя чувствует. Федор Григорьевич очень тяжело переживал смерть своей первой
супруги. Хорошо, что Вероника Андреевна смогла его поддержать.
– Я видел вашу супругу в ее доме.
– Конечно. А как могло быть иначе? Мы с женой считали своим
долгом поехать к Веронике Андреевне…
Сверху снова послышался женский голос. Лопатин чуть
нахмурился. Затем раздались шаги на лестнице. Лопатин, пробормотав извинения,
поднялся и вышел в коридор.
– Что случилось? – спросил женский голос. – Кто к нам
пришел?
– Они хотят поговорить со мной, – Лопатин был явно недоволен
появлением супруги.
– Опять следователи? – громко спросила она. – Это уже
безобразие! Или они думают, что ты мог убить Глушкова?
– Не нужно так громко, – одернул ее муж. Дронго поднялся и
вышел из гостиной. Супруги стояли на лестнице. Оба повернули головы при его
появлении. Жена Лопатина стояла в шелковом халате, на кукольном личике была
обильная косметика.
