– Можно войти?
Земсков разговаривал с заместителем министра иностранных дел
гораздо любезнее, чем со своими сотрудниками и с задержанным.
– Входите, – жестом руки пригласил их старший Романовский. –
Кажется, мы с вами встречались на совещании в МИДе?
– Да, – кивнул Земсков. – Я – заместитель директора ФСБ
генерал Земсков.
– Такое количество генералов на один бифштекс, – пробормотал
Романовский-старший.
Следом за Потаповым и Дронго в дом вошел младший
Романовский. Остальные сотрудники ФСБ и службы охраны остались на улице перед
домом.
– При чем тут бифштекс? – не понял Потапов и посмотрел на
Дронго.
– У Райкина была такая юмореска, – пояснил Дронго. – Там он
говорил: «Столько образования на один бифштекс».
– Он еще смеется над нами? – нахмурился Потапов.
– Очень может быть, – сказал Дронго, скрывая улыбку.
Все пятеро расселись вокруг стола.
– Вашего сына задержали в тот момент, когда он держал в
руках пистолет, из которого предположительно был застрелен академик Глушков, –
пояснил Земсков, обращаясь к хозяину дома.
– Пистолет? – изумился Всеволод Витальевич. – Какой
пистолет? Откуда в нашем доме пистолет?
– Я его случайно нашел… – попытался объяснить сын.
– Помолчи, – решительно прервал его отец. – Я хочу сначала
выслушать наших гостей и понять, что же произошло.
– Вашего сына задержали рядом с вашим домом, когда он держал
в руках оружие, – продолжал Земсков. – Наши сотрудники, получив задание
осмотреть все вокруг, и обнаружили вашего сына. Правда, он утверждает, что
совершал пробежку вокруг дома и случайно заметил оружие в кустах.
– Вполне возможно, – кивнул старший Романовский. – Не
понимаю, почему вы ему не верите. Или вы полагаете, что дипломат такого ранга
может совершить банальное убийство? Мы очень уважали Федора Григорьевича,
хорошо знали друг друга. Разумеется, мой сын говорит правду.
– Когда ваш сын покинул дом? – спросил Земсков.
– Полчаса назад или час. Какое это имеет значение? Главное,
что он действительно бегает по утрам вокруг дома. И, конечно, случайно заметил
брошенный кем-то пистолет, из которого был убит наш сосед. В этом я убежден.
– Какой сосед? – криво усмехнулся Земсков.
– Что значит какой? – не понял Романовский. – Глушков! Он
был убит три дня назад.
– Сегодня утром в своем доме был найден убитым другой ваш
сосед. Руководитель Таможенного комитета страны Михаил Николаевич Лопатин. Его
застрелили так же, как и Глушкова, из оружия, найденного вашим сыном. Пистолета
рядом с жертвой мы не нашли.
– Господи! – прошептал во внезапно наступившей тишине Сергей
Романовский. – Значит, и его тоже.
У старшего Романовского реакция оказалась более сдержанной.
Сказалась многолетняя работа на дипломатическом поприще. Он сжал губы,
нахмурился, снял очки. Дрожащей рукой протер их и снова надел.
– Его убили… – тихо повторил он. – Значит, теперь убили и
другого нашего соседа.
– Да, – подтвердил Земсков, – надеюсь, теперь, когда вы все
знаете, вы поймете наших сотрудников. И их подозрительность, и их действия.
– Зачем тебе нужно было брать этот пистолет? – спросил отец,
глядя сыну в глаза.
Тот пожал плечами и попытался улыбнуться, но у него дрожали
губы и улыбка получилась вымученной.
Каждый из сидевших в комнате понимал сложность ситуации.
Дело было даже не в найденном пистолете. Карьера Романовского-младшего теперь
зависела от того, как быстро найдут настоящего убийцу. Так или иначе, советник
посольства оказался замешанным в скандале. Смерть федерального чиновника в
ранге министра была событием невероятным, и все это прекрасно понимали.
– Что вы думаете делать? – поинтересовался старший
Романовский. – Арестуете моего сына?
– Пока нет, – ответил Земсков, – но подписку о невыезде с
него возьмем.
– Это будет означать крах его карьеры, – сказал отец.
– Ничего не могу сделать, – развел руками Земсков. – Я
просто не имею права разрешить ему выехать в Австрию. После смерти Лопатина
здесь уже побывал генеральный прокурор. Я думаю, что об убийстве Лопатина уже
знает президент. Вы должны понимать, что многое уже не в моей власти.
Старший Романовский опустил голову, снова снял очки. Затем
неожиданно взглянул на Земского.
– А если это мой пистолет? – хрипло спросил он.
– Не нужно, – печально сказал Дронго. – Вам все равно не
поверят. Это вызовет еще больший скандал. Заместитель министра иностранных дел
убивает бывшего вице-премьера и стреляет в председателя Таможенного комитета.
На это должны быть веские причины. Очень веские. К тому же после этого ваш сын
наверняка потеряет работу. И я думаю, что все догадаются, почему вы решили
взять вину на себя.
– Уходите, – попросил Всеволод Витальевич, закрывая глаза.
– У меня есть вопрос, – неожиданно произнес Дронго. –
Скажите, насколько ценной является монета Пергамского царства?
Романовский открыл глаза. Заинтересованно взглянул на своего
гостя.
– Вы разбираетесь в нумизматике? – слабым голосом спросил
он.
– Не очень. Но мне интересно знать, насколько она ценная.
– Я сейчас не в состоянии давать вам консультации по
подобным вопросам, – выдавил Всеволод Витальевич.
– При чем тут монеты? – сердито спросил Земсков. – Что вы от
него хотите?
– Это имеет отношение к расследованию преступлений, –
пояснил Дронго. – Скажите, монеты Пергамского государства очень ценные? – снова
спросил он.
Романовский с интересом посмотрел на него. Потом покачал
головой:
– Серебряные монеты эпохи расцвета Эвмена II – нет,
поскольку это не редкость. Есть монеты Эвмена I и Аттала. Они тоже встречаются
довольно часто. Монеты, относящиеся к периоду царствования царя Филитера,
встречаются реже. Но серебряные монеты можно найти. А вот золотую монету с
изображением Аттала I, отчеканенную в честь его победы над галатами, найти
практически невозможно. В мире известно всего несколько золотых монет подобного
достоинства. На лицевой стороне изображен царь, а на другой – храм Зевса,
воздвигнутый в честь победы царя над галатами, примерно в III веке до нашей
эры.
– Сколько может стоить такая монета?
– Пятьдесят тысяч долларов. А может, и сто. Или чуть меньше.
Не знаю точно. Таких монет всего несколько. Одна из них была у Федора
Григорьевича. А почему вы меня об этом спрашиваете?
