Херлок Шолмс перебил его:
— Я попрошу вас, месье, доставить мне лестницу и фонарь.
— А! Вам нужны фонарь и лестница?
— Разумеется, если я прошу вас об этом.
Пристыженный Деван позвонил. Фонарь и лестницу принесли. После этого посыпались строгие и точные, как военная команда, распоряжения.
— Приставьте лестницу к книжному шкафу, с левой стороны от надписи «Тибермениль…».
Деван стал подставлять лестницу. А англичанин продолжал распоряжаться:
— Левее, еще немного… теперь чуть вправо… Стоп! Поднимайтесь… Отлично… Все буквы этого слова — рельефные, не так ли?
— Да.
— Займемся буквой «Н».
[3]
Поворачивается она в какую-нибудь сторону?
Деван ухватился за букву «Н» и воскликнул:
— Да, поворачивается! Направо и на четверть круга! Кто же вам подсказал?..
Не ответив ему, Херлок Шолмс продолжал:
— Можете ли вы с того места, где находитесь, дотянуться до буквы «R»? Да… Подвигайте ее несколько раз, как вы бы сделали с задвижкой, которую открываете и закрываете.
Деван подвигал букву «R». К его величайшему удивлению, внутри что-то щелкнуло.
— Прекрасно, — сказал Херлок Шолмс. — Нам остается только передвинуть вашу лестницу на другой конец, имеется в виду конец слова «Thibermesnil»… Ну вот… А теперь, если я не ошибся, если все происходит так, как должно быть, буква «L» откроется как окошечко.
Чуть ли не торжественным движением руки Деван взялся за букву «L». Буква открылась, но Деван покатился с лестницы, так как вся вертикаль книжного шкафа, что помещалась между первой и последней буквой слова, повернулась на своей оси, и открылся ход в подземелье.
Херлок Шолмс невозмутимо спросил:
— Вы не поранились?
— Нет, нет, — ответил Деван, вставая на ноги, — я не ранен, но, признаться, ошарашен… эти передвижные буквы… зияющая дыра подземелья…
— Что тут особенного? Разве это не совпадает точь-в-точь с цитатой из Сюлли?
— В чем же, мой Бог?
— Ну как же! «Н» поворачивается, «R» дрожит, а «L»
[4]
раскрывается… Именно это и дало возможность Генриху IV принять у себя мадемуазель де Танкарвиль в неурочный час.
— А Людовик XVI? — спросил сбитый с толку Деван.
— Людовик XVI был великолепным кузнецом и искусным слесарем. Я прочел «Трактат о замках с секретом», который ему приписывают. Хозяину Тибермениля хотелось продемонстрировать свои верноподданнические чувства, а знакомство с шедевром механики было для этого великолепным предлогом. На всякий случай король записал цифрами: 2-6-12, то есть Н., вторая, шестая и двенадцатая буквы в слове.
— О! Великолепно, я уже почти все понял. Но если я могу объяснить, как выйти из этого зала, то никак не могу взять в толк, как Люпен ухитрился оказаться там. Он ведь, заметьте хорошенько, пришел извне.
Херлок Шолмс зажег фонарь и прошел несколько шагов по подземному ходу.
— Видите ли, весь механизм можно разглядеть отсюда, как пружины часов, только буквы повернуты обратной стороной. Люпену достаточно было воспользоваться ими с этой стороны перегородки.
— А как вы это докажете?
— Как докажу? Видите вот эту масляную лужицу. Люпен предусмотрел даже то, что винты необходимо смазать, — ответил Херлок Шолмс не без восхищения.
— Но тогда ему был известен и другой выход?
— Так же, как и мне. Следуйте за мной.
— В подземелье?
— Вы боитесь?
— Нет, но вы уверены, что сумеете ориентироваться там?
— С закрытыми глазами.
Сначала они спустились на двенадцать ступенек, затем еще на двенадцать и еще два раза по двенадцать. Затем пошли по длинному коридору, на кирпичных стенах которого сохранились следы ремонтных работ разного времени, из стены местами сочилась вода. Земля была мокрой.
— Над нами пруд, — заметил Деван, совсем не будучи уверен в этом.
Коридор привел к лестнице в двенадцать ступенек, а за ней было еще три такие же лестницы, которые они с трудом преодолели и вышли к маленькому углублению, выбитому прямо в скале. Здесь дорога обрывалась.
— Черт возьми, — прошептал Херлок Шолмс, — только голые стены, это начинает надоедать.
— Давайте вернемся, — прошептал Деван, — не вижу никакой необходимости узнавать еще что-то. С меня вполне достаточно.
Но, подняв голову, англичанин вздохнул с облегчением: вверху над ними оказался точно такой же механизм, как у входа. Им надо было всего-навсего повернуть три буквы. Гранитная глыба развернулась. С обратной стороны она оказалась надгробной плитой герцога Роллона, на которой было выбито рельефными буквами слово «Тибермениль». И они оказались в разрушенной часовне, которую упоминал англичанин.
— Здесь начинается подъем к Богу, то есть к часовне, — сказал он, приведя конец цитаты.
— Возможно ли, — воскликнул Деван, ошеломленный проницательностью и живостью ума Херлока Шолмса, — возможно ли, чтобы этой простой строки вам оказалось достаточно для решения загадки?
— Ну что вы! — ответил англичанин. — Она была даже не нужна. В экземпляре «Хроники» из Национальной библиотеки линия подземного хода, как вам известно, с левой стороны заканчивается кружком. А с правой, — этого вы не знаете, — маленьким крестиком, но он настолько стерся, что его можно разглядеть только в лупу. Этот крестик означает, конечно, нашу часовню.
Бедняга Деван не верил своим ушам.
— Это неслыханно, великолепно и тем не менее по-детски просто! И почему никто не мог проникнуть в эту тайну?
— Потому что никто никогда не соединял вместе три или четыре необходимых элемента, то есть две книги и цитаты… Никто, за исключением Арсена Люпена и меня.
— А также меня, — возразил Деван, — и аббата Жели… Мы оба знали обо всем этом столько же, сколько вы, и однако…
Шолмс улыбнулся:
— Не все люди умеют разгадывать загадки, месье Деван.
— Но я уже десять лет ломаю голову. А вы за десять минут…
— Привычка…
Они вышли из часовни, и англичанин воскликнул:
— Посмотрите, нас ждет автомобиль!
— Но это же моя машина!
— Ваша? А я думал, что шофер еще не вернулся.
— В самом деле… интересно…
