И душа под этой сенью
от постылого труда
Не воспрянет. Никогда.
Перевод 1988-2001
О. Мазонка 2003
дословный перевод
Однажды в полуночной тоске, пока я размышлял, слабый и уставший
Над каждым старинным и увлекательным томом забытых знаний
Пока я кивал почти дремав, внезапно раздалось постукивание
Как будто кто-то легонько стучал, стучал в дверь моей комнаты
"Это какой-то гость" я пробормотал "постукивает в дверь моей комнаты -
Только это и ничего больше"
О, отчетливо я помню это было в ненастном декабре
И каждый отдельный угасающий уголек создавал своего призрака на полу
Нетерпеливо я желал завтра – понапрасну я искал занять
Из моих книжек утешения печали – печали по потерянной Леноре
По необычной и жизнерадостной деве кого ангелы зовут Ленорой
Безымянной здесь и впредь
И шелковое печальное неясное шуршание каждой пурпурной занавеси
Встревожило меня – наполнило меня невозможным ужасом никогда не чувствуемым раньше
Так что теперь, что бы успокоить биение моего сердца, я стоял повторяя
"Это какой-то гость просящий войти в дверь моей комнаты
Какой-то поздний гость просящий войти в дверь моей комнаты
Так есть, и ничего больше"
Вскоре мой дух стал сильнее; не мешкая тогда дольше
"Сэр" сказал я "или Мадам, искренне вашего прощения я молю
Но дело в том что я дремал, и так тихо вы пришли и стучали
И так незаметно вы пришли и постукивали, постукивали в дверь моей комнаты
Что я невполне уверен что я слышал вас" тут я открыл широко дверь -
Темнота там, и ничего больше
Глубоко в эту темноту вглядываясь, долго я стоял там обдумывая, боясь,
Сомневаясь, представляя видения которые ни один смертный никогда не смел вообразить раньше
Но молчание было не нарушено, и тишина не подала ни знака
И единственное слово там сказанное было прошептанное слово "Ленора!"
Это я прошептал, и эхо пробормотало вослед слово "Ленора!" -
Всего лишь это, и ничего больше
Назад в комнату поворачиваясь, вся моя душа внутри меня горела,
Вскоре опять я услышал стук как-то громче чем прежде
"Точно" сказал я "точно это что-то в моей оконной раме:
Давай посмотрим, тогда, что в том месте есть, и эту загадку исследуем
Пусть мое сердце замрет на мгновение, и эту загадку исследуем
Это ветер, и ничего больше."
Тут я распахнул ставни, когда, с многочисленными взмахами и трепетанием
Вошел величавый ворон праведных дней древних;
Ни малейшего почтения не показал он; ни на минуту не остановился ни постоял он;
Но с манерой лорда или леди, вспорхнул над дверью моей комнаты
Вспорхнул на бюст Палласа прямо над дверью моей комнаты
Вспорхнул, и уселся, и ничего больше
Тогда эта чернющая птица отвлекла мои грустные думы к улыбке
Важной и суровой манерой выражения которую она показывала
"Хоть твой хохолок обрезан и обрит, ты" я сказал "воистину не трус,
Ужасно грозный и древний Ворон странствующий из Темного края
Скажи мне какое твое благородное имя в Темном загробном краю
Молвил Ворон "Никогда больше"
Сильно я подивился этому неуклюжему птаху услышав говор так отчетливо
Хотя его ответ мало значащий – мало сути содержал
Ибо мы не можем не согласиться что ни одно живое человеческое существо
Когда-либо еще не было осчастливлено видением птицы над дверью в свою комнату -
Птицы либо твари на вылепленном бюсте над дверью в свою комнату,
С таким именем как "Никогда больше"
Но Ворон, сидящий одиноко на умиротворенном бюсте, сказал только
Это одно слово, как будто свою душу в это одно слово он излил.
Ничего более затем он не произнес – ни перышка затем он не встрепенул
До тех пор пока я почти не больше чем пробормотал, "Другие приятели улетали раньше
Назавтра он покинет меня, также как мои Надежды улетали раньше."
Тогда птица сказала "Никогда больше"
Вздрогнув от тишины нарушенной ответом так к месту сказанным,
"Без сомнения" сказал я "то что он произносит это его только запас и багаж,
Набранный от какого-то несчастного хозяина кого немилосердная Беда
Преследовала быстро и преследовала еще быстрее пока его песни одну ношу не понесли
Пока панихиды его Надежды эту грустную ношу не понесли
Никогда – никогда больше."
Но Ворон все еще отвлекая мои грустные думы к улыбке,
Прямо я подкатил мягкое сидение пред птицей, и бюстом, и дверью,
Затем опускаясь на бархат, я принялся вязать
Видение за видением, думая что эта зловещая птица древняя -
Что эта грозная, неуклюжая, ужасная, мрачная и зловещая птица древняя
Имела ввиду каркая "Никогда больше"
Итак я сел вовлеченный в угадывание, но ни слога не выражая
Птаху чьи испепеляющие глаза теперь вожглись в недра моей груди;
Так и дальше я сидел гадая, моей головой в облегчении откинувшись
На подушечки бархатную отделку над чем лампы свет надсмехался,
Но к чьей бархатно-фиолетовая отделке с лампы светом насмехающимся,
Она не прижмется, о, никогда больше
Потом, мне чудилось, воздух стал плотнее, наполнился ароматом невидимого кадила
