Глушковский хмыкнул.
— Аня Степанова должна была стать моим алиби. Я
собиралась хорошо ей заплатить, тем более что девушка согласилась сделать
стрижку. У нее были такие чудесные длинные волосы… Я думала, что
облагодетельствую ее, выдав большой гонорар… И вот что из этого получилось…
Днем Аня приехала ко мне, я вышла через черный вход и прошла пешком несколько
кварталов. А она осталась дома вместо меня. Никакие детективы не смогли бы
заметить подмены, они чаще всего имеют на руках только фотографии. Господи…
Вслух я всегда говорила, что Сергей способен на что-то подобное, но в глубине
души все же не слишком в это верила.
— Почему муж не давал вам развода?
— Потому что все, чем он теперь владеет, принадлежит
мне, — объяснила она. — В том числе и половина акций фирмы.
— По существу, мой настоящий партнер — это
Фаина, — добавил Глушковский, обнимая молодую женщину за плечи.
— Не знаю, как забыть это убийство, — пожаловался
Толик следователю. — Эта сцена постоянно стоит у меня перед глазами. Я,
конечно, не кисейная барышня, но в тот момент готов был выть на луну. Я даже
видел лицо Абрикосова перед тем, как он выстрелил.
— Девушку, разумеется, жалко, — рассудительно
ответил тот. — Однако у меня есть средство, чтобы немного вас взбодрить.
Хотя это вас не вылечит, но все-таки… Пойдемте со мной. Стоит посмотреть на
физиономию Абрикосова, когда в комнату войдет живая и невредимая Фаина.
Чудовище
Вечер был в самом разгаре. Оркестр играл блюзовую мелодию, и
празднично одетые пары кружились в облаках конфетти. Другие гости стояли вокруг
столов небольшими группками, болтали и смеялись. Время от времени к ним
подплывали черно-белые официанты с полными подносами. Благотворительный вечер
проходил именно так, как задумывали его устроители — спокойно и приятно.
Стеклянные двери ресторана, выходившие на великолепный
балкон, были распахнуты настежь. Кое-кто из присутствующих, прихватив выпивку,
отправлялся на воздух, чтобы немного развеяться и поглядеть на звезды.
Молодая женщина в узком длинном платье выскользнула из зала
и, подойдя к перилам, оперлась о них обеими руками, зачарованно глядя в небо. У
нее было прелестное лицо с тонкими чертами и выразительные глаза. Несколько
минут она простояла в одиночестве, углубившись в собственные мысли, но потом
услышала шаги за спиной, обернулась и коротко вздохнула.
К ней подходил мужчина — сердитый и хмурый. Кулаки его были
сжаты. При взгляде на него у любительницы свежего воздуха заныло сердце.
Валерий Худяков был очень привлекателен, и любая женщина с радостью составила
бы ему пару. Она первая встала бы в очередь. Если бы… Если бы не муж.
— Добрый вечер, доктор, — сказала она,
постаравшись совладать с голосом. — Рада тебя видеть.
— Черт возьми, Лиза, — пробормотал тот, сверкая
глазами. Он подошел достаточно близко, чтобы уловить исходящий от нее запах
духов. — За этот вечер я постарел лет на десять. Не могу видеть тебя с
ним…
— Валера, пожалуйста! — умоляюще пробормотала
женщина. — Не начинай. Я хотела остаться дома, но Алекс попросил. Для него
важно появляться на людях и… и блистать.
— Тогда ты совершенно напрасно оставила его
одного, — бросил Худяков. — Он снова напьется и будет распускать
руки. Кстати, Лиза, почему ты сегодня выбрала именно это платье?
— Мне не идет? — нервно облизав губы, спросила та,
оглаживая двумя руками тонкую ткань, которая переливалась в отблесках света,
падающего из окон.
— Оно закрывает тебя по самую шею, у него длинные
рукава… А на улице настоящее пекло.
Лиза поежилась под его пристальным взглядом.
— Ну и что? Мне нравится этот цвет.
— Тогда почему ты не смотришь мне в глаза?
Худяков был на голову выше, пришлось вздернуть подбородок,
чтобы встретиться с ним взглядом. Впрочем, долго выдержать этот взгляд Лиза не
смогла. Ресницы упали вниз, скрывая блеснувшие слезы.
— Пожалуйста, — пробормотала она жалобно, —
не нужно меня допрашивать.
Однако тот не собирался отступать. Он придвинулся ближе и
схватил Лизу за руку чуть выше локтя. Она непроизвольно поморщилась, и Худяков
простонал:
— Господи! Снова?! Ты наверняка вся в синяках. Сколько
это будет продолжаться?! Позволь мне вмешаться. Только кивни головой, хорошо?
Только кивни.
— Нет, Валера, не нужно.
— Но ты же не любишь Алекса! Разве я не вижу? Это все
видят. Почему ты терпишь? Ради чего? На дворе двадцать первый век. Существуют
разводы, между прочим. Ведь ты не религиозный фанатик, да вы и не венчаны,
ничто не мешает тебе подать заявление…
Он не успел закончить фразу, когда услышал позади звучный
голос:
— А, так вот ты где, дорогая!
Лиза подобралась, задышав неглубоко и часто.
— Это Алекс. Тебе лучше уйти.
Вместо того чтобы последовать ее совету, Худяков обернулся,
вызывающе глядя на приближающегося к ним человека.
Алекс Фокин был выше Худякова и гораздо мощнее. Синеглазый
брюнет, который ловко управлял своим большим телом, двигаясь легко и изящно.
Белоснежная рубашка натягивалась на его широкой груди, а улыбка была красивой и
наглой. В его внешней привлекательности чувствовалось нечто порочное. Это
всегда завораживало женщин, ищущих приключений на свою голову. В их брачном
союзе он был охотником, а Лиза — дичью.
— А, доктор Худяков… Приветствую вас, — бросил
Алекс, подбоченившись. — Ты что, заболела? А я-то думал, что на
благотворительных вечерах врачи не консультируют.
— Ваша жена скучала, и я всего лишь составил ей
компанию, — ровным голосом ответил Худяков, подчиняясь тревожному взгляду
Лизы.
— Ты скучала? — брови Алекса изумленно взлетели
вверх. — Это моя вина. Ну, ничего. Сейчас мы это исправим. Правда, милая?
Алекс Фокин подошел к жене сзади и обхватил ее руками за
талию. Потом наклонился и приник губами к шее, не сводя при этом глаз со
стоящего рядом соперника. Лиза зажмурилась, и две быстрые слезы скатились по ее
щекам. Худякова замутило. Он глубоко вздохнул и отступил на несколько шагов.
Однако все еще медлил, дожидаясь, пока девушка посмотрит на него. Наконец, она
подняла глаза и, поймав его вопросительный взгляд, едва заметно покачала
головой. «Нет», — беззвучно сказали ее губы.
Худяков отступил. Он отступал уже не в первый раз, не в
силах понять, почему Лиза не желает ничего менять в своей жизни.
— Приятного вечера, — сдержанно сказал он на
прощание.
— И вам того же, — усмехнулся Фокин и, повернув
Лизу за плечи, демонстративно прижал к себе.
Она подчинялась с обреченностью, которая делала ее похожей
на тряпичную куклу — податливую, но неживую.
