— А, таинственный Павел? — саркастически
переспросил Игорь. — Это что, ваш напарник?
— Нет, частный детектив, Павел Анисимов, его нанял сам
профессор Лозовинский, позвонил по телефону перед нашим приездом в город.
— А как Анисимов попал в дом?
— Я его впустила. Я думала…
— Ему лет сорок пять? Карие глаза, гладкая прическа,
очки? — Игорь в точности описал местного детектива.
— Вы его все-таки видели? — изумилась Марина.
— Сегодня нет. А вообще видел, и не раз. Я охочусь за
ним уже больше года. Этот тип известен под кличкой Факир. Говорите, он имел при
себе кое-какую электронику? Значит, он уже далеко. Жаль. Я был почти уверен,
что возьму его на профессорской статуэтке — он ворует только для частных
коллекций и действительно ловок, словно волшебник. А как влезла в это дело
милиция?
— Профессор — близкий друг нашего шефа. Когда слухи о статуэтке
разошлись слишком широко, шеф поручил мне подстраховать Лозовинского. Судя по
всему, я не справилась. Но как ваш знакомый аферист мог подменить Анисимова?
— Думаю, он узнал, что вы остановитесь в этом городе, и
посчитал вполне вероятным, что профессор обратится за помощью к частному
детективу. Здесь он один — Павел Анисимов. Думаю, Факир забрался ночью в его
офис, чтобы покопаться в записях, и тут раздался телефонный звонок. Он рискнул
поднять трубку и — выиграл.
— Вор выдал себя за частного детектива, когда шарил
ночью в его офисе… Занятно.
— Полагаю, тут и риска особого не было, — пожал
плечами Игорь. — Нет, ну чем он рисковал? Только сам Анисимов мог его
разоблачить. А с какой стати Анисимову звонить ночью в свой офис?
— Интересно, с какой стати профессор звонил частному
детективу ночью?
— Так он же в другом часовом поясе! Наверняка забыл о
разнице во времени между Лондоном и Москвой. Считается, что профессора ужасно
рассеянные. Вероятно, так и есть на самом деле.
— А как вы догадались, что я не Нина Лозовинская?
— Ваш африканский загар.
— Что — мой загар?
— Он ненатуральный. Меня трудно провести, Марина. В
машине ваша юбка немного сбилась, и я заметил настоящий цвет вашей кожи.
«Он глазел на мои ноги, — подумала Марина. —
Чертовы мужчины!»
В этот момент в дверь осторожно постучали.
— О, Серафим! — воскликнула Марина, увидев на
пороге дворецкого. В ее голосе слышалось раскаянье. — Думаю, вы уже
догадались, что у нас произошло кое-что очень неприятное. Статуэтку похитили.
Кстати, разрешите представить вам следователя прокуратуры Игоря Вересова.
— Вы не настоящий шофер? — удивленно поднял брови
старик.
— Он, как и я, подставное лицо. К сожалению, детектив
Анисимов, которому была доверена охрана драгоценности, тоже оказался подставным
лицом — известным вором по кличке Факир.
Марина вкратце обрисовала ситуацию, прибавив напоследок:
— Даже не знаю, что мы скажем профессору Лозовинскому.
— Скажем, что все в порядке, — беспечно ответил
Серафим. Лицо у него было невинным.
— Но ведь вор унес статуэтку!
— Да нет же, деточка, то есть детектив, он унес э…
подставное лицо.
— Не понял… — протянул Игорь.
— Настоящая статуэтка лежит в моем чемодане, —
скромно признался Серафим. — Она гораздо меньше размером, чем тот ужасный
дракон, которого я купил на распродаже в Лондоне.
— Вы хотите сказать, что Факир унес…
— Дешевую безделушку, — подтвердил дворецкий.
Потом подумал и серьезно добавил: — Впрочем, не такая уж она и дешевая — я
заплатил за нее свое недельное жалованье. Хочется надеяться, что этот человек…
Факир… найдет изваянию достойное место. Ну… хотя бы в своей гостиной.
Эгоист
Газетчики придумали ему прозвище «призрак с удавкой» и
пугали им молодых женщин. Призывали быть осторожными в выборе знакомых, однако
каждая свалившаяся ему в руки курочка полагала, что ужасное может случиться с
кем угодно, только не с ней. До тех пор, пока не замечала в руках Альберта
удавку. Он усмехнулся. Ему нравилось наблюдать за приливами их страха.
Нравилось, когда они боролись за свою жизнь. Однако он всегда выходил
победителем. Ну… почти всегда. Он постарался вытеснить на задворки сознания
случай с той дикой кошкой, которая прокусила ему плечо и едва не выдавила глаз.
Когда он вспоминал о ней, глаз начинал мелко подергиваться.
На улице было зябко, моросил дождь. Иногда солнце пробивалось
сквозь тучи, и тогда все вокруг поблескивало, словно город был накрыт
целлофаном. Альберт стоял под козырьком автобусной остановки и смотрел сквозь
стекло кафе на светловолосую девушку, которая с удовольствием пила горячий
кофе, изредка поглядывая на часы. Альберт знал, что девушку зовут Настей. Ему
нравились ее большие серые глаза, нравилось, как она откидывает челку со лба и
проводит по губам кончиком языка, когда волнуется.
Он ходил за ней с самого утра, неутомимый и незаметный. Их
встреча один на один должна стать чем-то особенным для него, а уж для нее и
подавно. Альберт сдержанно улыбнулся, представляя, что будет, когда она все
поймет. Как полыхнет ужас в ее глазах. Он поцелует ее в губы. Ради этого алого
выдоха безумия он готов ждать вечность. Нет, все же не вечность — максимум
несколько дней. Или часов. Нет-нет, еще рано думать о награде, можно
разнервничаться и испортить дело. Надо сдержать себя. Уж что Альберт умел
делать, так это до поры до времени сдерживать порывы. Как там говорила его полоумная
мамочка? Терпение умножает силу. Так оно и есть.
Девушка вышла из кафе и хотела поймать такси, но потом
раздумала и пошла пешком вниз по улице, не обращая внимания на изморось. У нее
были густые длинные волосы, лежавшие поверх плаща. Через минуту дождь уже оплел
их тяжелыми серебристыми нитями. Альберт двинулся следом, стараясь слиться с
толпой — белокурая голова служила ему ориентиром. Когда он приостановился,
закуривая, то услышал впереди восклицания и смех. Судя по всему, его Настя
встретила какую-то давнюю любимую подружку. Они держали друг друга за руки и
восторженно щебетали.
Альберт придвинулся ближе. Неподалеку стоял киоск, и он
сделал вид, что разглядывает журналы. Глянцевые люди, едва отведавшие славы,
следили за ним с обложек жестокими глазами победителей. Они думали, что
вырывают у мира его сокровища, ни минуты не веря, что тот раздерет их в клочья.
Альберт фыркнул в чью-то улыбку. Эти идиоты ничего не знали о чистом
удовольствии. О нем знал только он.
Вторая девушка оказалась брюнеткой. Брюнеток он не любил.
Они были смуглыми и гибкими — ускользающими. Или целиком состояли из острых
углов. Ему не нравилась их скрытая сила и рысья чуткость. Эту звали Кариной. У
нее было длинное тонкое лицо и черные волосы, похожие на конскую гриву. Альберту
вдруг захотелось узнать, что она говорит. Он повернулся и впился взглядом в ее
губы.
