— Александра Евгеньевна, — сощурив глаза, вдруг
заявил Риггер, — а ведь в этом деле вы нам один раз солгали.
— Да? — испуганно пролепетала та, и слабый румянец
буквально в одну секунду сделался пунцовым. — Я не понимаю, о чем это вы.
Майор Вьюгин изумленно поднял брови. Разговор его явно
заинтриговал. Подорожникова совершенно не умела врать, и было ясно, что Риггер
так или иначе добьется правдивого ответа.
— Я ни на секунду не поверил, что собака взъелась на
Болжина по причине высокой сознательности. И вы, Александра Евгеньевна, это
сразу же поняли. Простите мое любопытство, но я даже ночами не сплю, все думаю
— в чем же здесь дело?
— Боже мой, — женщина умоляюще прижала руки к
груди. — А вы не будете меня совестить? Ведь все указывало на то, что этот
человек виновен, и я подумала, что не будет большого греха… Вы хотите знать,
почему Билли лаял на Болжина? Я сама поняла это только, когда встретилась с ним
лично и подошла поближе. Кто-то из следователей, по-моему, говорил, что Болжин
был сотрудником лаборатории… Наверное, поэтому от него так специфически пахло.
Какая-нибудь оригинальная косметика… Или, может быть, они там синтезируют
запахи.
— Александра Евгеньевна! — не выдержал Вьюгин.
— Ох, ну ладно, — она взяла себя в руки и твердо
посмотрела на сгоравших от нетерпения мужчин: — От Волжина исходил явственный
лакричный запах. Когда Билли был еще щенком, я обварила его лакричным сиропом.
С тех пор у него от этого запаха крыша едет. В его биографии уже был случай
такого же помешательства — однажды он чуть не покусал мою бабушку, которая
сосала лакричные леденцы. Надеюсь, вы не обижаетесь на меня…
Вьюгин медленно повернулся и посмотрел на Билли:
— Ты дискредитировал не только меня, — с
наигранным возмущением сказал он, — ты дискредитировал всю собачью породу!
Эрдель, покончив с ребрышками, радостно тявкнул.
Фантом жора
Вот уже битый час Эдуард Филимонов осматривал распахнутый
сейф. Этот замысловатый агрегат, созданный умельцами всемирно известной
немецкой фирмы, стоил его владельцу немалых денег. Насколько Эдуард ориентировался
в мире цен на всевозможное охранное оборудование, цена несгораемого, не
вскрываемого и так далее сейфа раза, этак, в два или три превышала его
собственную годовую зарплату.
Сослуживцы Филимонова за маленький рост поначалу звали его
Малыш, но это длилось не долго. Со временем Эдик удостоился прозвища, более
соответствующего стилю его работы — Паровоз. Он обладал просто-таки необходимым
для оперативника качеством: получая малейшую зацепку, несся вперед, сметая все
на своем пути, действительно напоминая мчащийся по рельсам локомотив.
Удивительно, но в его практике за все эти годы почти не было нераскрытых дел.
И вот сейчас — новая задача, причем не из приятных. Сейфы
запредельной стоимости, шикарные офисы, холеные менеджеры, охранники в
одинаковых черных костюмах — все это Филимонов не очень любил. Положа руку на
сердце, ему были милее традиционные ограбления палаток, маленьких магазинчиков,
одиноких прохожих. Тут он чувствовал себя полностью в своей стихии. Но — работа
есть работа. Придется общаться с этими надутыми индюками…
— Итак, насколько я понял, ищем большой голубой
конверт, который пропал сегодня из этого вот сейфа? — задумчиво
переспросил Эдик-Паровоз хозяина кабинета. Хозяин, он же потерпевший, стоял
посереди помещения, тяжело дышал и рассерженно глядел на Филимонова.
Это был довольно высокий мужчина лет сорока, одетый в
превосходный костюм оливкового цвета и белоснежную рубашку. Присутствовал и
традиционный дорогой галстук, повязанный раздражающе огромным узлом.
Узел, правда, сейчас был сдвинут на сторону, что
неудивительно — обладатель роскошного галстука, Михаил Дробышев, до прибытия
милиции летучей мышью метался по коридорам и лестницам здания, сея вокруг
панику и хаос.
Место, где Дробышев арендовал помещения для своей фирмы,
было довольно престижным — современный офисный центр почти в центре города.
Впрочем, помещения — сказано слишком громко. Две небольшие смежные комнаты —
кабинет самого Дробышева и комната секретаря, она же приемная. Впрочем,
обстановка в комнатах производила сильное впечатление, выполняя свою главнейшую
функцию — убедить клиента, что обращение за услугами в эту компанию обойдется
недешево.
В какой сфере работает компания и какие именно услуги
оказывает, можно было понять, прочитав надпись на металлической табличке,
украшавшей красивую входную дверь красного дерева. «Дробышев и партнеры.
Консалтинг в сфере экономической безопасности и высоких технологий».
Мужчины, оказавшиеся один на один в обворованном кабинете,
явно не нравились друг другу. Дробышева злила кажущаяся бездеятельность
приехавшей милиции. Он переминался с ноги на ногу, порывался что-то сказать
Филимонову, и, казалось, сам был готов бежать и искать преступников. Эдуарда, в
свою очередь, раздражала эта бьющая в глаза атмосфера снобизма и больших денег.
Кроме того, его взбесило слово «консалтинг».
Некоторое время в кабинете висела гнетущая тишина. Наконец
Дробышева прорвало:
— Мне всегда казалось, что оперативник — это от слова
оперативно, то есть очень быстро, своевременно. А вы тут топчетесь уже час и
пока — никакого результата.
Паровоз медленно поднял на него глаза и с расстановкой
произнес:
— Мы здесь всего лишь сорок пять минут. О результатах
мы сможем поговорить после того, как закончим весь комплекс мероприятий по
расследованию данного происшествия. Да, и вот еще что. Точно не знаю, но
догадываюсь, что заключенный — это от словосочетания «за ключом». В смысле,
заперт на ключ. В каком-нибудь отвратительном месте, типа камеры с
уголовниками. А заключенным может стать любой человек, если он мешает
правоохранительным органам выполнять свою работу.
У Дробышева вытянулось лицо, но пока он искал достойный
ответ, Филимонов продолжил:
— Таким образом, предлагаю сотрудничество. И для начала
внятно объясните, что все-таки пропало. Чтобы найти вашу собственность, мы ведь
должны точно знать, что ищем.
— Я же сказал вам, — промолвил несколько
растерявший свой апломб Дробышев. — Конверт. Большой голубой конверт. В
который целиком входит стандартный лист бумаги.
— Конверт? Смешно. То есть, если мои ребята сейчас
принесут вам голубой конверт формата А4, мы будем считать, что кража раскрыта?
— Нет, почему же, — замялся Дробышев. — Мне
не нужен любой конверт. Мне нужно, чтобы вы нашли тот самый, который украли из
сейфа.
— А, теперь понятно, — усмехнулся Паровоз. —
Только вот скажите, по каким отличительным признакам я смогу определить, что
конверт именно ваш, а не со стола секретарши из соседнего офиса? На нем был
адрес? Надписи? Наклейки? Штампы почты? Наклеенные марки? Рассказывайте,
господин Дробышев, вы же сами себя и задерживаете.
