— Ну, простите. Я же думал, мы сразу, по горячим следам
поймаем негодяя, залезшего в сейф. Говорю вам, он не мог уйти из здания…
— Вы не ответили на вопрос, — гнул свое Паровоз.
— Нет, это был обычный, абсолютно чистый конверт.
— Из-за обычного пустого конверта вы и подняли шум?
— Он был необычный. В смысле — конверт был обычный, но
в нем находились очень важные бумаги.
— Скажите, какие именно.
— Это конфиденциальная информация! — взвился
Дробышев. — Я связан обязательствами с клиентами.
— В таком случае результата не ждите. Милиция не
работает по принципу «найди то, не знаю что».
— Ну, поймите, — умоляюще запричитал
Дробышев. — Это ведь касается не меня. Тут замешаны такие люди… Умоляю
вас, сделайте, как я прошу. Я в долгу не останусь.
На это Паровоз лишь равнодушно пожал плечами:
— Деньги ваши мне не нужны. Это вообще-то взятка
называется, сообщаю на будущее. Что касается ваших взаимоотношений с клиентами
— мне плевать на вашу конфиденциальность и обязательства. Мы или ищем, или
будем считать, что вы инициатор ложного вызова. Тогда мы привлечем вас к
ответственности за хулиганство. Помашете немного метлой или штраф заплатите.
На Дробышева было жалко смотреть. Какое-то время он
собирался с мыслями, потом наконец решился. С лицом человека, сделавшего шаг с
десятиметровой вышки в пустой бассейн, он тихо сказал:
— В конверте были четыре письма и десяток фотографий.
Это — компромат на очень известного и влиятельного политика. Настолько
влиятельного, что мы с вами реально можем поплатиться не только работой, но и
жизнью. В случае если он узнает, что мы держали эти бумаги в руках. Понимаете,
как все серьезно? Могу я хотя бы рассчитывать, что кроме вас этого никто не
увидит?
— А чего вы тогда в милицию стали звонить? Вызвали бы
знакомых бандитов или там частного сыщика. И все было бы конфиденциально, как
вы хотите.
— Но время! Мы бы упустили время. Я ведь надеялся, что
вы быстро обыщите все помещения и найдете вора. У вас же опыт, вы же
профессионалы. Конверт ведь тогда можно было бы сразу мне отдать, и все.
Частный сыщик ведь один, полномочий никаких, кто ему тут разрешит офисы
обыскивать? Я бы, например, не разрешил. А вы ведь представители власти, у вас
право есть.
— Понятно, — кивнул Филимонов. — Значит, доверяете
нам. Хорошо, постараемся сделать, что возможно. Итак, ищем большой голубой
конверт с некими конфиденциальными документами. Внутри конверта должны
находиться письма и фотографии. Верно?
— Да, — вскинулся Дробышев. — И преступник,
мне кажется, до сих пор в здании. Он просто не мог никуда деться!
«В этом, похоже, господин Дробышев прав. Если только не врет
в изложении произошедшего», — подумал Эдуард. Версия событий, озвученная
Михаилом Дробышевым, была такова.
Около трех часов дня он вышел из своего кабинета и
направился в ресторан по соседству — там у него был намечен деловой обед с
клиентом. Уже спустившись вниз, он вдруг вспомнил, что не запер сейф, и
помчался назад. Взлетая по лестнице, он наткнулся на свою секретаршу, Ирину,
которая вышла сразу вслед за ним — оплатить мобильный телефон. И вот, спускаясь
со второго этажа, где расположен их офис, на первый, она на лестнице
столкнулась с возвращавшимся шефом. Он объяснил Ирине, почему вернулся, и на
всякий случай спросил, закрыла ли она дверь, когда уходила. Та ответила: само
собой разумеется. Это, кстати, было обязательным условием — офис ни при каких
обстоятельствах не должен оставаться надолго пустым и открытым. Они вдвоем
быстро вернулись в контору. Все было в порядке за исключением одного — из сейфа
пропал большой голубой конверт с конфиденциальными документами, который
Дробышев хранил как самую большую драгоценность.
Правда, секретарша призналась, что перед самым уходом
выходила в дамскую комнату. Как она говорит, минуты на две, не более.
Далее события, в изложении Дробышева, развивались так. По
внутренней связи он мгновенно связался с охраной, которая перекрыла выходы из
здания. Таковых было два: центральный, где охранники дежурили постоянно, и
запасной, закрытый и опечатанный. Но последний отпал сразу. Во-первых, печать
была цела. Во-вторых, у похитителя просто-напросто было слишком мало времени,
чтобы добраться до него. Но даже если предположить невероятное — преступник
открыл дверь ключом и, не повредив печати, выскочил на улицу, то и тогда незаметно
скрыться он бы не смог.
Проулок, куда вела дверь запасного выхода, окружен глухими
стенами. С одного конца это тупик, а другой, делая крюк, выходил прямо к
главной двери офисного центра. Охранник, дежуривший на входе, божился, что если
бы из проулка появился человек, то он его бы увидел. Из окон тоже никто не
выпрыгивал — это в данном здании невозможно по чисто техническим причинам.
В общем, Филимонов вынужден был согласиться, что вор
действительно до сих пор находится внутри здания. Надо было вызывать
подкрепление и начинать рутинную проверку сотрудников всех контор, которые
располагались в офисном центре.
— Скажите, — обернулся Эдуард к притихшему
Дробышеву, — документы, которые вы так бережно хранили в голубом конверте,
у вас давно?
— С полгода, примерно, — немного подумав, ответил
Михаил.
— А секретарше своей вы полностью доверяете?
— Как вам сказать… Ирина работает у меня второй месяц.
Прекрасный помощник, уравновешена, нелюбопытна. Да и взял я ее не с улицы, у
нее блестящие рекомендации. И потом — за это время у нее была масса
возможностей изъять этот конверт без всякого шума. Да еще так, чтобы я не сразу
его хватился.
— Да, действительно, — кивнул Филимонов. — Ну
а кто еще знал о наличии этих документов в вашем сейфе?
— Только два человека. Но это абсолютно надежные люди.
Кроме того, им нет никакой нужды красть их.
— А тот, кому эти документы могут навредить?
— Если бы это, не дай бог, случилось, то поверьте —
пропал бы не только голубой конверт, но и я сам, в придачу. Только
последовательность была бы другая — сперва я, потом конверт.
Секретарь Ирина казалась ужасно расстроенной. Это была
высокая, но совершенно невзрачная молодая женщина лет тридцати. У нее были
прямые светлые волосы до плеч, но почему-то назвать ее блондинкой Филимонов бы
не решился. В его понимании блондинки были более яркими и более
привлекательными. А Ирина казалась какой-то тусклой. Широкие плечи и плоская
грудь лишали ее женственности. Единственное, что в ней было примечательного —
строгая дорогая одежда. Впрочем, здесь было принято хорошо одеваться.
«Зато наверняка отличная секретарша, — пришел к выводу
Паровоз. — И сразу видно — она чувствует ответственность за то, что
произошло в ее конторе».
В настоящий момент Ирина строго и внимательно слушала, как оперативники
допрашивают в ее комнате охранников здания. Филимонов расположился здесь же,
наблюдая за происходящим и вмешиваясь в процесс в случае необходимости. Время
от времени Паровоз бросал в сторону секретарши изучающие взгляды, но никаких
признаков заинтересованности, волнения или тревоги на этом невзрачном лице не
обнаруживал.
