— Чем били, установлено?
— Если бы мы разговаривали минувшей ночью, сказал бы —
тяжелым предметом с острым краем. А сейчас отвечаю точно — тяжеленной бронзовой
пепельницей. Прямо углом висок и проломили.
— То есть, — приподнял брови Юрий Иванович, —
орудие убийства на месте. Может быть, и отпечатки есть? Или убийца эту
пепельницу тщательно протер?
— Отпечатков полно. И все принадлежат одному лицу.
— Убитому?
— Нет, Юрий Иванович. Хотя Лебедев и курил, его
отпечатков на ней почему-то нет.
— Савелий, не тяни кота за хвост. Вы уже установили,
чьи отпечатки? Или не можете пока определить? По базам они проходят?
— Установить-то установили, но… В общем, по всем
имеющимся базам обнаружить владельца пальчиков не удалось. Стали проверять
ближний круг — и вот результат. Отпечатки принадлежат невесте Лебедева, Наталье
Прянишниковой. И, соответственно, в квартире их тоже полно. Как, впрочем, и
отпечатков других людей. Всех, естественно, установить пока не удалось —
времени было мало.
— Орудие убийства есть, отпечатки на нем есть,
владелица отпечатков установлена. У тебя как минимум есть подозреваемый, а как
максимум — убийца. Савелий, что ты хочешь от меня? Мне ведь в Осло лететь.
Останавливай машину!
— Юрий Иванович, — взмолился Васин, — это еще
не все. Можно я закончу, а тогда решайте — останавливать машину или ехать
дальше. Хотя мы уже приехали.
В этот момент машина действительно притормозила у какого-то
дома. Видимо, это и была улица Кукина. За долгие годы следственной работы Бойко
достаточно хорошо изучил город, однако в этом месте ему бывать не приходилось.
— Ладно, — проворчал он, открывая дверцу. —
Веди в квартиру, по дороге закончишь.
Но едва Бойко и Васин ступили на тротуар, как под ногами у
них что-то громко захрустело и заскрипело.
— О, черт! — выругался Савелий, тут какую-то дрянь
рассыпали.
— Не дрянь, а стекло, — с досадой констатировал
Юрий Иванович, разглядывая попеременно подошвы своих пижонских замшевых
ботинок. — Ты, дружок, мне теперь обувь новую должен приобрести. За
казенный счет. А то, если я по норвежской столице с таким скрипом пройдусь,
меня арестуют за нарушение общественного спокойствия. Вот ведь мерзавцы,
поменять толком не могут!
— Что поменять? Ботинки? — не понял Васин.
— При чем тут ботинки… Рекламу.
— А при чем тут реклама?
— При том, мой дорогой, что мы сейчас топчемся на
остатках рекламной вывески, которую недавно демонтировали. Вон, видишь, еще
несколько кусков стоят возле дверей магазина. Ну, да ладно, пошли быстрее. Не
ботинки — времени жалко.
— А чего ты вообще на другой стороне улицы
встал? — набросился вдруг Васин на водителя. — Высадил бы нас у
подъезда, а потом уж парковался.
— Да там вообще места нет, — обиженно пробубнил
шофер. — Вам тут два шага пройти, вон ваш подъезд, прямо напротив.
— Ладно, — оборвал перебранку Бойко. — Пошли,
Савелий.
Они быстро пересекли неширокую улицу и вошли в нужный
подъезд.
— Так вот, — продолжил Васин прерванный в машине
разговор. — Я бы не стал вас тревожить, Юрий Иванович, но ситуация
настолько странная, что… В общем, с утра мы начали опрос свидетелей. Определили
круг знакомых, друзей, сослуживцев, ребята прошли по соседям. Но в первую
очередь меня заинтересовала именно невеста Лебедева, Наталья Прянишникова. Мать
покойного, некоторые соседи, двое его друзей рассказали, что у вполне
безобидного, мягкого и неконфликтного Сергея в последнее время были очень
серьезные ссоры с Наташей. Что-то у них расстроилось, и вместо ожидаемой
свадьбы начались скандалы, иногда — прилюдные. Наташа, по свидетельству тех,
кто ее знает, девушка импульсивная, взрывная, решительная.
— Причина скандалов известна? — рассеянно спросил
Бойко, оглядывая квартиру, метр за метром.
— В том то и дело, что нет. Все как-то в общем. Типа —
негодяй, ты еще увидишь, пожалеешь и в том же духе.
— А Лебедев?
— Он в основном отмалчивался, пытался все замять.
Видимо, не хотел на людях ссориться. Да и вообще был, похоже, противником
подобных взаимоотношений.
— И мать ничего не знала? — поинтересовался, не
прекращая осмотра, Юрий Иванович.
— Ничего. Хотя, очевидно, женщина любопытная, и к
личной жизни сына небезразличная. В общем, когда ребята приехали к этой Наталье
домой, она преспокойно спала. Когда ей объяснили, в чем дело, стала биться в
истерике, кричала, что не верит, требовала отвезти ее к любимому. Отвезли.
Прямо здесь, в квартире, она устроила настоящий спектакль. Пересказывать это
тошно, но общий посыл — Лебедева убила одна из баб, с которыми он ей постоянно
изменял и список которых она готова нам предоставить.
— И вы сняли у нее отпечатки и обнаружили, что они
совпадают с теми, которые были на орудии убийства…
— Так точно и было. Вот тут я понял, что без вашей помощи
быстро разобраться не смогу.
— Разумеется, — хмыкнул Бойко, с удивлением
рассматривая разнообразную фототехнику, расставленную на штативах по всему
периметру студии. — Я, видимо, понадобился для того, чтобы в душевном
разговоре с девушкой убедить ее собственноручно написать чистосердечное
признание. Ведь это единственное, чего тебе сейчас не хватает.
— Не получится, — как-то странно усмехнулся
Савелий.
— Что не получится? — отвлекся от осмотра Бойко и
взглянул на Васина.
— Не напишет она ни для вас, ни для меня чистосердечное
признание. Не сможет.
— Это почему же? С ней что-то случилось?
— Еще как случилось. У нее рука сломана. Правая. Она
уже вторые сутки в гипсе. От плеча до кисти включительно.
— Ого, — покачал головой Бойко. — Это
серьезно. Могла бы, конечно, и левой написать, однако… Да, я тебя понимаю.
Ударить она, получается, не могла. А эксперты уверены, что именно так был
нанесен удар — сзади справа?
— Уверены. Так же, как и в том, что у этой бывшей
невесты реальный перелом, а не симуляция. Я уже все об этом выяснил, с врачами
в ее поликлинике разговаривал. Она сломала руку до убийства и при таком
переломе, при наличии гипса просто технически не могла нанести такой удар.
— Но следы на пепельнице только ее, и это аргумент.
— Аргумент. Но что делать теперь? — спросил явно
расстроенный Васин.
— Искать убийцу, — буднично отозвался
Бойко. — Причем времени у нас осталось немного. Если ты помнишь, у меня
сегодня…
— Да помню я, Юрий Иванович, самолет у вас, в
Осло! — взвыл Савелий. — Но мы тут уже все перешерстили, каждую
пылинку исследовали. Ничего интересного нет. И что теперь делать, сколько все
это протянется…
