– Ты действительно никогда не слышала моих песен? – спросил Олег. – Мы это исправим. Завтра приглашу тебя на свой концерт.
После полуночи они ушли из клуба и долго ездили по городу. Гонял Олег лихо, инстинкт самосохранения у него, похоже, отсутствовал начисто. Маша ошалела от скорости, ветра, бьющего в лицо, и уж конечно – от мощной энергетики нового знакомого. Поэтому, когда тот объявил, что везет ее к себе домой, девушка возражать не стала.
…Он жил на Васильевском, в старом модерновом доме, в огромной квартире, поражавшей запустением. Заметив Машин удивленный взгляд, Олег пояснил, что квартиру купил недавно, ремонтом заниматься некогда, да и вообще, он против буржуазной роскоши. Более-менее приличной выглядела спальня, куда герой сразу и провел гостью. Здесь Олег с присутствующим ему обаянием признался, что хочет ее, но ухаживать за ней нет времени.
Маша усмехнулась:
– Очень мило!
Олег пожал плечами:
– Зато честно!
Он вообще был честен с нею: ничего не обещал, ни в чем не клялся, изначально дал понять, что на длительные и серьезные отношения не подписывается. И девушка приняла правила игры, потому что чувствовала бешеное влечение и страсть.
Проснувшись утром, Маша подумала, что это приключение напоминает ей недавнюю езду на мотоцикле – стремительно, необычно и, вероятно, так же опасно. Она уставилась на обнаженного спящего Олега. «Красив, сволочь!» Мало кто из спящих выглядит так безупречно. Олег же был прекрасен и горд даже во сне. «Исчезнуть, пока он спит? Не готова же я в самом деле закрутить с ним роман?» – подумала Маша, но вместо того, чтобы уйти, поцеловала его. Не раскрывая глаз, он ответил на поцелуй и привлек девушку к себе.
Вечером он повел ее на свой концерт. Как только Олег вышел на сцену, зал загудел, как растревоженный улей, и Маша разволновалась – многообещающее начало. А когда он запел, девушка поняла, с кем имеет дело, и ужаснулась: худший вариант для женщины – влюбиться в гения. В этом хрупком, капризном мальчике таились звериная сила и ярость, он не пел – нет, он кричал от боли, кривлялся, насмешничал, издевался над аудиторией, потом начисто забывал о ней и пел уже ни для кого. Олег был артистом в самом высоком значении этого слова, а тексты, которые он писал сам, являлись настоящей поэзией. От Олега в зал шла мощная, взрывная энергия, на которую зал тут же восторженно отзывался. Когда Олег ревел этим своим разрежающим воздух голосом, Маша чувствовала физическое томление – до дрожи, до мурашек – и прекрасно понимала девиц, вопящих от восторга: они испытывали то же самое.
Глядя на него во время концерта, Маша не верила, что всего несколько часов назад занималась с этим парнем любовью. Она и потом, даже в самые страстные, нежные дни их отношений, понимала, что Олег не принадлежит ей, потому что с самого начала знала: он – сам по себе. Человек-остров, которому никто на фиг не был нужен. Женщине позволялось любить, преклоняться, находиться рядом, но ни в коем случае не посягать на его свободу. Он был вообще не отсюда. Из другого измерения. Где все красивые, адски гениальные и живут по определению недолго.
После первого концерта, ошеломленная талантом Олега, она ему сказала:
– Ты посланник!
Тот снисходительно рассмеялся:
– Я – гонец!
Маша растерянно улыбнулась, еще не понимая, о чем он, но уже предчувствуя что-то страшное. И ведь сбылось! Через несколько дней она узнала, что Олег «давно и плотно» сидит на наркотиках. Выяснилось это как-то случайно, мимоходом. «Почему ты на меня так смотришь? Да, наркота, а что особенного? Все нормально, допинг помогает мне писать, петь и вообще как-то мириться с окружающей реальностью».
– Но как же… – пролепетала Маша. – Ведь это опасно… Надо бросать!
В ответ – брезгливая улыбка:
– Кому надо, детка?
Она разревелась:
– Ты понимаешь, что это плохо кончится?!
– Все плохо кончается, дарлинг! – безмятежно рассмеялся Олег.
От отчаяния она ударила его по лицу. В ответ Олег нежно погладил Машу по голове:
– Ну-ну, успокойся! Есть вещи, которые надо принимать такими, какие они есть!
…Итак, Маша переживала настоящий, полноценный роман с волнениями и страстями, которых хватило бы на добрую шекспировскую пьесу – они бурно ссорились, потом так же бурно мирились, ошеломительный секс, невозможное притяжение, болезненная зависимость. Маша уходила и тут же рвалась обратно. С Олегом она испытывала все эмоции, кроме равнодушия.
При этом Маша сама невольно стала вызывать у окружающих разнообразные эмоции, в основном зависть и ярость. Поклонницы Олега завидовали ей и угрожали. Однажды даже поставили фингал под глазом. С воплем «почему она?!» на нее кинулась хорошо поддатая девица. Неслабым ударом она отомстила удачливой сопернице за свои отвергнутые чувства. Позже, маскируя синяк тональным кремом, Маша смеялась: «Я пострадала за любовь!»
Впрочем, ей пришлось терпеть злобные выходки не только полубезумных богемных девиц, домогавшихся кумира, но и (что было куда хуже) ревность его друзей. Те как-то сразу поняли, что Маша для Олега не просто девочка на один вечер, а посему опасна. Герой стал отдаляться от родной тусовки, чего Маше простить не могли. Вначале друзья-товарищи просто недовольно гудели: «У, обабился!» – а потом довольно агрессивно начали наезжать на Машу. Не в самой вежливой форме ее попросили исчезнуть из жизни Олега. «А то знаешь, что будет?!» – «Интересно, что?» – лучезарно улыбнулась Маша. Она не бросила любовника и даже не оставила попыток вытащить Олега из богемного омута, который начал его затягивать. Ничего такого страшного ей за это не было – пустозвонные угрозы остались всего лишь угрозами, но досаждать ей ближайшее окружение Олега не прекращало – что да, то да. То какой-нибудь приятель у Маши на виду подсовывал Олегу в гримерку полуголую девицу, то дружки спаивали Олега до синих соплей и полной отключки, а что хуже всего – именно через ближайшее окружение Олег получал наркотики. И удалить этих людей от него Маша не могла.
Сначала она хотела помочь Олегу, спасти его, вытащить из этой трясины – вновь и вновь говорила, что нужно перестать разрушать себя (эти разговоры всегда заканчивались скандалом, Олег не терпел любого вмешательства в его дела), старалась отвлечь, предлагала уехать куда-нибудь, но быстро осознала тщету своих усилий. «Невозможно. Никому нельзя помочь».
Ее эгоистичный, самовлюбленный, одаренный сверх всякой меры возлюбленный сжигал себя, и это был его выбор, повлиять на который никто был не в силах. Олег не только не принадлежал Маше – он не принадлежал себе. Это была ситуация, когда талант взрывал человека изнутри. Когда человек целиком принадлежал своему таланту, был приставлен к нему как нечто второстепенное. Маша все про это понимала и знала, что Олег – гений, явление, космос, они столкнулись на какие-то мгновения в непрерывном потоке его времени и вскоре разлетятся в разные стороны, яростно и болезненно.
Так и случилось. Кончилось все довольно скоро. Полыхнуло жарко, ярко, продлилось пару месяцев, а потом Маша поняла, что перегорела. Или переболела этим романом, как детской болезнью, – мучительно, тяжело, с лихорадкой и высокой температурой, но быстро.
