…Они прожили у моря десять очень счастливых, солнечных дней, а потом что-то случилось… Испортилась погода, зарядил дождь, Мила сделалась раздражительной, стала искать повода для конфликта и, конечно, нашла.
Однажды утром она спросила его: «А что дальше? Когда мы вернемся в Петербург?» Андрей растерялся, не зная, что сказать. Этого молчания и растерянности она ему не простила, ушла в обиду, демонстративно перестала с ним разговаривать. Андрей переживал их первую серьезную ссору и задавал себе тот же вопрос: «А что дальше?»
Последние два дня перед отъездом он провел один – было холодно, ветрено, и Мила предпочитала проводить время в номере. Андрей много гулял, уходил в горы, подолгу сидел на берегу. Он думал о том, что это – то же самое море, те же горы, те же кипарисы, что и тогда, когда он был здесь ребенком. За это прошедшее время «минус сто лет назад» в его жизни многое изменилось, а тут – ничего. Когда-нибудь он непременно приедет сюда с дочерью, и здесь все будет точно так же…
…Уезжали рано утром, хмурые, невыспавшиеся. Мила продолжала дуться. Только в самолете она оттаяла, заговорила с ним, позволила себя поцеловать.
Уже подлетая к Петербургу, Андрей выглянул в иллюминатор самолета – над городом висела свинцовая плотная завеса бесконечных дождей. Серый Петербург порывами пронизывающего ветра согнал с Андрея остатки теплой, южной сентиментальности, как листву с деревьев.
* * *
На самом деле все оказалось отнюдь не просто. Это только в фильмах герои берут приемных детей на воспитание, и у них в семье тут же воцаряется порядок и совершенная идиллия. Никакой идиллии у Татьяны с мальчиком Юрой не возникло. Парень оказался с характером, к десяти годам он получил представление обо всем на свете и менять мировоззрение решительно не собирался. Татьяна старалась быть обходительной и терпеливой, «не давить» и не «перегибать палку», но даже ее выдержки порой не хватало, и она чувствовала, что еще немного и взорвется. Увы, в каких-то вопросах Юра оказался совершенным дикарем. Многое в нем раздражало Татьяну: развязность, речь, щедро перемежаемая матом, не пробелы, а прямо-таки зияющие бездны в воспитании! Она переживала и злилась на себя – не рассчитала сил, переоценила свои возможности, а главное, она все время спотыкалась о чувство вины перед мальчиком, настоящий комплекс – нельзя ругать чужого ребенка. Своего бы не пожалела, а чужого, да еще такого несчастного разве можно? Короче, безоблачно складывались лишь отношения Татьяны и собаки. Между ними не возникало никаких трений – одна безоговорочная симпатия и полное взаимное уважение.
А вот с Юрой конфликтов избежать не удалось. В итоге два раза мальчик сбегал, прихватив из дома имеющиеся деньги. Татьяна, проклиная все на свете, неслась к тому самому, предназначенному к сносу дому, находила Юру и подолгу беседовала с ним. Но увещевания на парня не очень-то действовали. В первый раз ей удалось уговорить мальчика вернуться, во второй он наотрез отказался.
– Не пойду!
– Почему?
– Потому. Не хочу!
– Разве тебе здесь лучше?
– Это мое дело!
В серых глазах – упрямство и вызов.
Татьяна терялась, когда он так смотрел на нее.
– Юра, уже зима, холодно, ты не сможешь жить на улице!
– Отстаньте! Зачем я вам сдался? У вас своя жизнь, у меня своя. Деньги раздобуду – отдам.
– Дурак! – вспылила Татьяна. – Не в деньгах дело! – На нее вдруг накатило настоящее отчаяние. – Живи как хочешь. Мой адрес знаешь, если что – приходи!
Она развернулась и ушла. Два дня жила как на иголках, все думала, что там с Юрой…
Татьяна позвонила Полине, чтобы посоветоваться с нею.
Выслушав, сестра присвистнула.
– Ты это серьезно? Какие беспризорники в наше время?
– Представь себе! Я тоже думала, что это анахронизм, пока сама не столкнулась!
– Печально, конечно, но ты-то тут при чем? Почему ты должна решать такие проблемы? Давай подключим социальные органы! Есть же всякие детские дома!
– Он об этом слышать не хочет! Отвечает, что убежит!
– Мало ли что ребенок говорит!
– Ты не понимаешь! Он очень взрослый для своих лет. Такой маленький мужичок… И в детском доме уже был. Ему там плохо.
– А где Юрины родители?
– Он сирота.
– Повезло же тебе! – вздохнула Полина. – Ну и что будешь делать?
– Не знаю. Я думала об усыновлении, но не могу решиться. Парень прожил у меня две недели, а у меня не получается к нему привыкнуть. Он чужой, понимаешь?
– Конечно.
– И я для него чужая. Он дичится меня, принимает в штыки…
Полина усмехнулась:
– А как ты хотела? Что будет как в кино? Он сразу назовет тебя мамой, превратится в покладистого маленького принца и вы будете жить в полной гармонии, как перевоспитавшиеся беспризорники с Макаренко? Со своими-то детьми тяжело, а что ты хочешь от пацана с неизвестно какой наследственностью?
– Я все понимаю, за исключением того, что мне делать дальше.
– Не знаю, Таня, что и сказать. Для начала тебе надо его полюбить.
Татьяна вздохнула:
– Ну как я могу полюбить вот так, сразу?! Это же время нужно… Пока он чужой для меня… Мне просто его жаль.
– Перестань, зачем ты оправдываешься?! Я действительно не знаю, что посоветовать. А что говорит Маша?
– Маруся ничего не знает. Еще не вернулась с гастролей. Ладно, поживем – увидим.
На третий день раздался звонок. Татьяна кинулась открывать. В дверном проеме возникли закоченевшие Юра и собака.
– Замерзли. Нам нужно погреться! – невозмутимо сообщил Юра. – И собаку бы покормить… Она голодная!
– Значит, и ты голодный? – с горечью спросила Татьяна. – Скажи, пожалуйста, сколько это будет продолжаться?
– Что «это»? – усмехнулся Юра.
– Твои уходы и возвращения, скитания по улицам?!
Юра пожал плечами:
– Мне такая жизнь нравится!
– Кончится тем, что ты заболеешь!
– Не надо меня учить! Лучше дайте поесть! – огрызнулся Юра.
И тут Татьяна взорвалась. Переживания последних дней, бессонные ночи вылились в сильнейшее раздражение, она схватила пацана за шкирку, волоком втащила в прихожую и закрыла дверь на ключ – фиг теперь убежит! Даже собака прижала уши, поняв, что Татьяна настроена решительно.
– Хватит мне нервы мотать! – крикнула она. – Я за тебя отвечаю, понял? Юра Клюквин был для меня все равно что брат! И я не позволю тебе сгинуть в каком-нибудь заброшенном доме или на вокзале! Не хочешь жить со мной, ладно! Тогда вернешься в детдом. И не надо меня шантажировать! Хватит! Сообщу в милицию и куда следует! Ребенок не должен жить на улице! Все!
