— Я просто себялюбивый эгоист, — с горечью констатировал
Дронго, — больше думаю о себе, чем о ней. Все мои рассуждения ничего не стоят,
потому что она мне нравится, и я обязан был дать ей это понять. А не отдавать
инициативу в ее руки.
Он вспомнил о возможной болезни погибшего. Поднявшись, он
подошел к телефону. В мире было два города, где он мог легко работать, зная
многих людей, занимавших разные должности в различных сферах. Это были Баку и
Москва. Он подумал, что может отнести к ним еще и Тбилиси. Его сердце
переполняла любовь к Грузии, к ее небольшому народу — гордому, хвастливому,
красивому, умевшему нести тяжкое бремя с достоинством, равным их величию.
Подойдя к телефону, Дронго набрал номер главного врача
кожного диспансера. Они были старыми знакомыми, и он попросил проверить, не
числился ли среди пациентов некий Парвиз Самедов.
— У нас закрытая информация, — сказал главврач, — я не могу
рассказывать о больных. Ты должен меня понять.
— Этот человек погиб, — возразил Дронго, — и поэтому ты
можешь говорить о нем, не опасаясь разоблачений. Я обещаю не разглашать
информацию.
— Я знаю всех известных больных в нашем городе, — признался
главврач, — и мне необязательно смотреть в картотеку. Ты, наверно, спрашиваешь
об известном журналисте, которого вчера убили на даче его двоюродного брата,
заместителя председателя Верховного суда Рагима Самедова?
— Откуда ты все знаешь? — удивился Дронго.
— Все сегодняшние газеты сообщили об убийстве журналиста. Ты
разве не читал?
— Не успел. Ты можешь сказать, числился ли он среди твоих
пациентов?
— Это было раньше. Где-то в Москве он подцепил сифилис. Ты
ведь знаешь наших мужчин — они считают презервативы дурацкой выдумкой и
полагаются на свое везение. Можно считать, что и ему повезло, он ведь не
подцепил СПИД! Сначала его лечили в Москве, потом в нашем городе — он переехал
к нам. Сейчас есть такие лекарства, которые вылечивают сифилис. Но он доверился
каким-то шарлатанам, а только потом обратился к нам. Мы его поставили на ноги.
Извини, но ничего больше я тебе сказать не смогу.
— И вы его вылечили?
— Почти.
— Что значит «почти»?
— Он практически здоров. Даже более того — у него бывают
постоянные позывы к совокуплению. Его сексуальная активность выше, чем у
нормальных людей. За исключением одного момента…
— Что именно? — не выдержал Дронго, когда его собеседник
замолчал.
— У него не может быть детей, — пояснил врач, —
нежизнеспособная сперма. Он не был способен к оплодотворению, а таким семейным
парам обычно рекомендуют искусственное оплодотворение яйцеклетки партнерши.
— Но он был способен к совокуплению с женщинами?
— Еще как! И он не был аскетом, тратил огромные деньги на
проституток. Правда, теперь пользовался презервативом.
— Он мог удовлетворять женщин?
— Конечно. Он был нормальным мужчиной. У него не могло быть
детей, но во всем остальном он был вполне нормальным. Даже слишком. Никаких
проблем с этим у него не было.
— Спасибо. Ты мне очень помог.
Дронго положил трубку, но, немного подумав, поднял ее снова.
— Здравствуй, — сказал он, набрав номер и услышав знакомый
голос. — Нам нужно срочно встретиться.
Глава 10
Дронго вышел из здания и посмотрел на небо. Собирались тучи,
но до дождя было еще далеко. В Баку вообще дожди не слишком частые гости. Зато
ветры хозяйничают в городе триста дней в году. Считалось, что само название
Баку происходило от персидского «Бад кубе», что в переводе означало «Обдуваемый
ветром».
Дронго повернулся и зашагал на соседнюю улицу, к зданию
прокуратуры республики.
Эта улица носила имя великого поэта Низами, но отрезок в
центре города назывался Торговой улицей. В шестидесятые годы здесь прохаживались
пижоны, как тогда называли одетых по последней моде молодых людей. Дронго
поднимался по улице, вспоминая, как ребенком гулял здесь со своим отцом. С тех
пор все поменялось, теперь здесь были другие магазины, другие учреждения. А
чуть дальше возвышались построенные в последние годы отель «Плаза-Рэдисон» и
здание Международного банка. Если подняться еще выше, можно было пройти мимо
Центрального универмага, помпезного здания Министерства внутренних дел,
примыкавшего к колхозному рынку. Когда-то этот рынок считался самым дорогим в
городе. Сюда приходили за покупками сотрудники центральных ведомств,
находившихся рядом. Но постепенно дороговизна начала отпугивать все больше и
больше. Рынок захирел, многие торговые ряды пустовали.
Дронго поднимался по улице все выше и выше. Баку расположен
амфитеатром вокруг бульвара, его улицы поднимаются наверх, как ступеньки, хотя
и не такие крутые, как в Лиссабоне. Город скорее похож на Неаполь, но гораздо
больше своего итальянского собрата.
Здание прокуратуры республики находилось в одном квартале от
здания МВД. Оба ведомства охранялись сотрудниками полиции. Дронго вошел в бюро
пропусков, предъявил паспорт. Джафаров уже заказал для него пропуск, и поэтому
разрешение было получено достаточно быстро. Через несколько минут он сидел в
кабинете.
Кабинет следователя по особо важным делам был небольшим, но
уютным, выходившим на боковую улицу. В углу стоял старый сейф с немного
облупившейся краской. Вдоль стены тянулись шкафы, заполненные книгами и папками
с документами. За спиной Джафарова висела карта Азербайджана. А на столике,
слева от него, на котором стояли три телефона, был еще и небольшой портрет
президента республики.
Дронго с любопытством огляделся, устраиваясь на стуле,
спиной к окну и лицом к входной двери.
— У тебя удобно, — кивнул он хозяину кабинета, — только
почему у тебя три телефонных аппарата? Или тебе провели правительственную
связь?
— Нет, — улыбнулся следователь, — нам она не положена. Такой
телефон есть только у начальников управлений и заместителей прокурора
республики. У меня один обычный городской, а два других — прямая связь с
генеральным прокурором и его заместителем по следствию. Никаких секретов.
— Не работа, а санаторий, — пошутил Дронго. — Ты сколько раз
был ранен?
— Два. Нет, три! Да, три раза. А почему ты спрашиваешь?
— К вопросу о санатории. Хочешь, поделюсь новостями, которые
мне удалось получить за сегодняшнее утро?
— Важные новости?
— Для тебя — да. Информация в обмен на информацию.
Договорились?
— Ты никак не хочешь успокоиться! Тебе же посоветовали не
браться за это дело.
— А я не люблю слушать чужих советов, даже если меня просит
об этом мой старый знакомый. Да, забыл тебе сказать: супруга Рагима Самедова
лично просила меня о помощи.
