— Я вас понимаю, — осторожно сказал Дронго.
— Нет! Меня трудно понять. Нужно хотя бы один день побыть на
моем месте, чтобы понять, какая у меня была жизнь. Я даже не знаю, что мне
сейчас делать. С одной стороны, я должна его оплакивать, а с другой — понимаю,
что избавилась от чудовища, с которым больше все равно не смогла бы жить.
Извините, что я так говорю о своем покойном муже…
Дронго взглянул на сидевшую рядом Эсмиру. У нее был строгий
и осуждающий взгляд.
— Он приставал ко всем моим подругам, — продолжала Нармина.
— Из-за него я не могла приглашать к нам в дом своих знакомых. Он даже
попытался соблазнить мою бывшую учительницу английского, которой было уже под
сорок. Представляете, он готов был спать даже со старухами!
Дронго не улыбнулся и лишь мельком взглянул на Эсмиру. Ей
было тридцать пять, а ему сорок три, и оба не считали себя стариками. Но
Нармине с максималистских позиций ее возраста трудно было понять, что в сорок
лет жизнь вовсе не кончается.
— Есть такие мужчины, которые считают себя суперменами, —
продолжала Нармина, — вот он и был таким. Тем более что ему почти никто не
отказывал. Он даже пытался ухаживать за Эсмирой, но быстро получил отпор. Я все
видела и понимала, ведь такие женщины ему были недоступны. Он обычно встречался
с дурочками, которых очаровывала его популярность.
Нармина тяжело вздохнула.
— Несколько месяцев назад я почувствовала, что у него
появилось новое увлечение. Он часто выходил из дома, чтобы позвонить по
мобильному телефону, иногда пропадал по вечерам. В общем, жены всегда
чувствуют, когда их мужья начинают им врать. Я тем более чувствовала, но
думала, что это очередная дурочка из его окружения. Но две недели назад он
оставил свой телефон, и я посмотрела, кто ему звонил. Телефон показался мне
знакомым.
Она посмотрела на Эсмиру, очевидно, ожидая ее поддержки.
Эсмира кивнула ей, закусив нижнюю губу.
— Это был номер мобильника Гюзель, жены Анвера. Я всегда
подозревала, что он мог приставать к любой женщине, но к жене своего
двоюродного брата?! Я даже перезвонила ей и, услышав голос, сразу положила
трубку. Когда Надир уезжал в Карловы Вары, он предложил нам переехать на его
дачу. Я очень не хотела туда ехать, словно чувствовала, что может произойти.
Просила его, ругалась, плакала. Но он говорил, что должен оставаться рядом со
своей матерью, а я не могла возражать. Мы переехали на дачу, и однажды вечером
я увидела, как он уходит на соседнюю дачу. Представляете мое состояние? Он
проходил через дачу Эсмиры на соседнюю, чтобы встретиться с Гюзель. Я думала,
что наложу на себя руки…
Эсмира протянула руку и накрыла ладонь Нармины, чтобы
успокоить молодую женщину. Та вздрогнула, высвободила ладонь и продолжала:
— Я понимала, что все это плохо кончится. Вчера днем мы
серьезно поговорили с мужем. Я высказала ему свои претензии, сказала, что не
позволю встречаться с Гюзель и расскажу обо всем Анверу. Он был в ярости,
кричал на меня, ругался. Даже его мать вмешалась, пытаясь его успокоить, но он
никого не слушал. А через несколько часов его убили.
— Кто нашел его тело? — поинтересовался Дронго.
— Эсмира, — показала Нармина на сидевшую рядом с ней
женщину. Дронго нахмурился: Эсмира ему об этом не сказала.
— Я увидела его в бассейне и чуть не потеряла сознание от
страха, — пояснила Эсмира. — И сразу позвонила вам.
— Он пытался перейти через вашу дачу на соседнюю, —
предположил Дронго. — Вы успели что-то сказать Анверу?
— Нет, конечно, — ответила Нармина, — я ведь понимала, что
он сразу убьет мужа. Он бы никогда не понял и не простил свою жену. Хотя я
думаю, что он должен был понимать ее состояние. Ему уже под пятьдесят, а ей
только тридцать. И она все время в четырех стенах, Анвер не разрешил ей
работать. Как только она закончила учиться, он приказал ей сидеть дома и
смотреть за детьми. От такой жизни можно на стену лезть. Тем более что сам
Анвер часто бывает в командировках, иногда уезжает на неделю и больше.
— И это, с вашей точки зрения, оправдывает супружескую измену?
— удивился Дронго. — Если бы он был все время рядом, то и тогда ей было бы с
ним неинтересно. Он слишком увлечен своим бизнесом, чтобы думать о других
проблемах. Я думаю, что он не потерпел бы измены супруги. Однажды он уже
развелся с первой женой, с которой не сошелся характерами. Если бы в городе
узнали, что вторая жена ему изменяет, это был бы полный крах Анвера. И как
мужчины, и как бизнесмена. С ним никто не стал бы вести никаких дел. Мужчина,
который не может удержать своих женщин, превратился бы в посмешище.
— Я тоже так думаю, — согласилась Нармина. — И поэтому он
убил Парвиза, чтобы избежать позора.
— Почему вы думаете, что он его убил?
— Больше некому. Я видела, как Парвиз уходил. И думаю, что
они встретились с Анвером на второй даче. Между ними произошел спор, и Анвер
ударил моего мужа, толкнув его в бассейн. Я хочу, чтобы вы знали: они
арестовали охранников, хотят обвинить этих парней в убийстве. Но ребята не
спускались из своей комнаты. Они ведь сидят над нашим гаражом, я бы их увидела.
Никто из них вниз не спускался, честное слово!
— Кто-нибудь еще мог быть на вашей даче?
— Нет, иначе бы его увидели охранники. У нас не было никого
из посторонних.
— Все обвиняют Анвера, — вдруг загадочно произнесла Эсмира.
— А может, он вообще ни при чем?
— Я много об этом думала, — вздохнула Нармина. — Сама ничего
не понимаю…
— Вы полагаете, что Анвер, узнав об измене жены, решил убить
своего обидчика?
— Мне так кажется. Я понимаю, как это невероятно выглядит,
но я боюсь, что все было именно так. И поэтому я пришла к вам. Мне все равно не
поверят. Семью Самедовых все знают. Их в любом случае не станут обвинять в
таком страшном преступлении. А я не могла молчать. Хотела, чтобы знали о том,
как погиб Парвиз. Завтра на его похоронах будут вспоминать, каким хорошим
человеком он был. А потом мужчины повезут его на кладбище, а нас не пустят. Не
пустят даже поплакать над его могилой.
— Таковы обычаи, — мягко напомнил Дронго.
— Да, я знаю. Такие у нас обычаи. Женщина — существо второго
сорта. Она не должна входить туда, где отдыхают мужчины. Она не может появиться
на кладбище, проводить в последний путь своего отца, мужа или сына. У нас такие
традиции. Мы должны сносить все свои обиды молча, никому не рассказывая о том,
что творится в наших сердцах. Мы не имеем права увлекаться другими мужчинами.
После замужества мы обязаны вообще забывать о своей жизни. Мы должны прощать
нашим мужьям любые измены и подлости! Все прощать… А я больше не могу. И не
хочу…
Она разрыдалась. Эсмира взяла ее за руку, пытаясь успокоить.
Дронго молчал.
