— Я совсем не уверен, что вы найдете убийцу. Но хочу вам
сказать, что я все равно не сдам этих ребят — охранников. Легче всего выбить
силой из них признание и посадить каждого лет на десять. Но тогда мы так и не
узнаем, что и почему произошло с нашим двоюродным братом, кто его убил.
Третья дача была менее ухоженной, чем первые две. Они
двинулись к дому, обходя старый бассейн. Здесь уже стояли соседские мужчины,
узнавшие о трагической смерти Парвиза Самедова.
Все вежливо здоровались с Рагимом. Войдя в дом, Рагим
попросил позвать Нармину. Она вышла, одетая в черный брючный костюм и с черной
косынкой на голове. Подойдя, она кивнула в знак приветствия, но никак не
показала своего знакомства с гостем. Дронго с облегчением вздохнул. Наверно,
Эсмира уже объяснила Нармине, как нужно себя вести.
— Это эксперт-аналитик, — представил гостя Рагим. — Он хочет
поговорить с вами и с матерью Парвиза. Как она себя чувствует?
— А как она может себя чувствовать? — вздохнула Нармина. — С
ума сходит от горя, сидит и плачет. Я не знаю, как ее успокоить. И никто не
знает. Сегодня ночью должен прилететь Надир, может, он сумеет как-то успокоить
свою мать.
Рагим помрачнел и посмотрел на Дронго.
— Примите мои соболезнования, — сказал Дронго, второй раз за
день обращаясь к женщине. Та только кивнула головой.
— Где мы могли бы спокойно с вами поговорить? — осторожно
спросил Дронго.
— Идемте в беседку, — предложила она, — в доме полно людей.
Там нам не дадут поговорить.
Они прошли к беседке, стоявшей в саду. Рагим остался с
мужчинами. Нармина села на покосившуюся скамейку и предложила:
— Вы можете сесть на соседнюю скамью. Мне кажется, скамейка
должна выдержать ваш вес. Сколько вы весите?
— Много, — недовольно признался Дронго, — около ста
килограммов. Говорят, что у меня тяжелые кости.
— При вашем росте это не так много, — меланхолично заметила
она.
Дронго сел на скамейку, которая предательски затрещала, но
выдержала.
— Что вам еще рассказать? Ведь я сегодня утром все сказала.
Не знаю, что еще можно добавить.
— Когда вы днем поспорили с мужем? В котором часу?
— Не помню, в три или в четыре. Это так принципиально? Я же
вам говорила, что он не стал меня слушать. И мать не послушал.
— В этот момент в доме была кухарка Мина-ханум. Она целый
час сидела у вас, помогая вашей свекрови готовить долму. Как она могла не
заметить вашего спора?
— Может, он был чуть позже, — немного подумав, предположила
Нармина.
— Уже теплее, — пробормотал Дронго, — а точнее вы вспомнить
не можете? Возможно, Парвиз ругался перед самым появлением кухарки. Такое
возможно?
— Я не помню точно, но вполне возможно. А почему это вас так
интересует?
— Вы поспорили с ним в тот самый момент, когда к вам пришла
кухарка. Она невольно стала свидетелем вашего спора. Он ушел, сильно хлопнув
дверью, а женщина осталась с вашей свекровью.
— Возможно, что было именно так. Ну и что?
— Но вы не помогали им готовить. Кухарка сказала, что вы
куда-то исчезли.
— Никуда я не исчезла, — возразила Нармина, — я пошла к
Эсмире и провела там целый час.
— А почему сегодня днем вы не сообщили мне об этом?
— Эсмира просила не говорить. Она специально меня вызвала к
себе, чтобы я могла с вами встретиться и все рассказать вам. И про наши
отношения, и про его похождения.
— Это она вам позвонила?
— Да. И попросила приехать. Сказала, что я могу рассказать
вам обо всем. Поэтому я и поехала к ее матери, чтобы встретиться с вами.
— Значит, Эсмира просила вас обмануть меня?
— Нет, не просила. Просто предупредила, чтобы я не упоминала
о том, где я была примерно в пять часов вечера. Она боялась, что именно меня
обвинят в убийстве. Но я уже ничего не боюсь.
— Тогда расскажите мне предельно откровенно, что именно вы
видели, — предложил Дронго.
Она нахмурилась, оглянулась на дом.
— Откуда вы узнали? — спросила Нармина.
— Сделал некоторые выводы. Мина-ханум рассказала мне, что
пришла к вам и нарвалась на скандал. Но вы дома не остались. Тогда я подумал,
что вы могли уйти только к Эсмире. Ведь Гюзель вы немного недолюбливали?
— Очень даже много, — перебила она его. — Мне совсем не
нравилась эта молодая особа!
— Понятно. А когда кухарка возвращалась, она увидела другую
картину. И я хочу, чтобы вы мне о ней рассказали.
— Вы об этом тоже знаете? — Она снова с опаской посмотрела в
сторону дома. — Я была у Эсмиры. И можете себе представить мое состояние, когда
я увидела, как этот подонок, мой муж, встречается у бассейна с Гюзель. Они
сначала поцеловались, а потом он буквально на моих глазах чуть ли не полез ей
под юбку. Она, конечно, такого не ожидала, но и не особенно противилась. Я
побежала вниз, не разбирая ступенек. Когда я выбежала к ним, Гюзель очень
испугалась. Она размахнулась и дала пощечину Парвизу. И сразу убежала. Он с
явным сожалением смотрел ей вслед. Я устроила истерику, кажется, даже била его
по лицу, сейчас не помню точно. И он, рассердившись, толкнул меня в кусты. С
такой силой толкнул, что я едва не переломала себе ребра! А он стоял рядом и
смеялся. Потом пришла Эсмира и увела меня в дом.
— Это все?
— Нет. Через полчаса мы посмотрели вниз, но никого не
увидели. А еще через некоторое время я пошла в дом. И услышала на соседней даче
крик Эсмиры. Она обнаружила убитого Парвиза. Мы, конечно, сразу прибежали, но
было уже поздно.
Нармина тяжело вздохнула и вытерла набежавшую слезу.
— Не знаю, что мне делать, радоваться или плакать? С одной
стороны, я даже рада, что избавилась от всего этого кошмара. А с другой — его
жалко. Он был, в общем, неплохим человеком. Не жадным, в отличие от своих
братьев. Компанейским, умел шутить, был душой любой компании. Но я его в
последнее время просто не-на-ви-де-ла, — произнесла она по слогам.
— Кто же его мог убить?
— Не знаю. И не хочу гадать. Могла Эсмира, которая его едва
терпела. Могла Гюзель, которую он так опозорил. Могла я, после всех его
выкрутасов. Но я его не убивала. У меня для этого слишком слабая рука.
— Вы не видели уходившую кухарку?
— Нет, не видела.
— А где была ваша свекровь?
— Не помню точно, но, кажется, в доме. Поставила долму на
медленный огонь… Откуда она могла знать, что ее младший сын уже не попробует
этой долмы…
