Книга Эффект проникновения, страница 84. Автор книги Андрей Быстров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Эффект проникновения»

Cтраница 84

– Изучал. Спорно, очень спорно.

– Потому, что вы видели только итог. Когда я выйду отсюда, представлю вам весь математический аппарат. Тогда вопросов не останется.

– Борис, вы хоть сами осознаете до конца, что означают ваши формулы?

– Да, конечно. Это базовое описание динамического равновесия Сопряженных Миров, а также экстраполяция последствий его нарушения.

– И по-вашему выходит, что мы…

– Нарушили энергетический баланс, – подхватил Воронин. – С тех самых пор, как открыли первую Дверь… И ни вернуть, ни исправить тут ничего нельзя. Диспропорция с течением времени будет возрастать. Прорывы мембран станут более частыми, а потом барьеры рухнут, и то, что прячется за мембранами, затопит сначала Фоксхол, а затем и Землю. Мы своими руками разрушили плотину.

– Апокалипсис по Воронину, – вздохнул Ратомский.

– Скорее Экклесиаст. «Во многой мудрости мною печали, и тот, кто умножает познание, умножает скорбь».

После тягостной паузы Ратомский вдруг заявил:

– Я не верю.

– Кому? Мне или тем, кто вывел меня на правильный путь?

– Правильный ли? Вот в чем вопрос…

– Я покажу вычисления…

– Да, да… Но математика – штука неоднозначная, Борис. С помощью хитроумных вычислений можно доказать или опровергнуть все что угодно. Вам это известно так же хорошо, как мне.

– Вот бы мне вашу надежду…

– Она не совсем безосновательна.

– Да?

– Да.

Воронин затушил догоревшую сигарету. Ратомский выбросил окурок и пепел за окно, опустил раму, тщательно вымыл крышку-пепельницу. Во время этих манипуляций он говорил:

– Там, за мембранами, – не один мир, их несколько. Вам показали – и действительно не важно, наяву или с помощью внушенных галлюцинаций – противоборство, борьбу. Видимо, эти миры враждуют. Их интересы и цели неведомы нам. Так почему вы исключаете возможность, что по каким-то своим причинам одна из сторон могла передать вам искаженную информацию?

– А я и не исключаю. Расчеты необходимо проверять и перепроверять десятки раз. Но предварительные выводы…

– Вот именно, предварительные. Но допустим даже, что они стопроцентно верны. Так ли уж мы бессильны, так ли уж совсем ничего не можем противопоставить угрозе?

– Ничего. Даже если мы согласимся никогда больше не открывать ни одной Двери и взорвем наш энергетический центр, это уже ничего не изменит.

– Да вы обыкновенный пессимист! – воскликнул Ратомский. – Пусть на данном этапе мы не знаем, что делать. Но мы будем работать… Лучшие умы Института, включая вас… Выход может отыскаться в самой неожиданной стороне.

– Конечно, мы будем работать, – устало согласился Воронин. – Но боюсь, что я не пессимист, а реалист…

В палате появился доктор Михайлов и подозрительно потянул носом.

– Курили? – строго спросил он.

Ратомский принялся было оправдываться, но Воронин перебил его:

– Меа кульпа, доктор, моя вина… Сил не было терпеть.

– Нехорошо. – Михайлов осуждающе покачал головой. – А впрочем, прощаю. Раз тянет курить, значит, вы восстанавливаетесь быстрее, чем я ожидал… Но вашу беседу придется заканчивать, пора.

– Скорее выздоравливайте, Борис, – пожелал Ратомский на прощание. – Я еще загляну к вам.

Он осторожно пожал руку Воронину, крепко – доктору Михайлову и покинул палату. За дверью он сразу сник. Как ни бодрился Геннадий Андреевич в разговоре с Ворониным, он был обеспокоен гораздо сильнее, чем старался показать Борису. Итоговые формулы Воронина убеждали его и без знакомства с методикой расчетов. Не на сто процентов, но… На девяносто пять. И он не обольщался по поводу поисков эффективных вариантов спасения.

На улице Ратомского ждала машина.

– Куда? – бросил через плечо водитель (разумеется, сотрудник НКВД).

– Домой…

Машина тронулась, и Ратомский прогрузился в размышления. Упоминание Воронина о Кекуле и Менделееве привело главу Института Фоксхола к пугающим аналогиям. Эти ученые работали над своими проблемами долго, вдохновенно, упорно (подобно Воронину) и, подобно Воронину, пришли к результату путем внезапного озарения. Результат в обоих случаях оказался истинным, а озарение – следствием напряженных усилий мысли, проявившимся в необычной форме. Не произошло ли то же самое и с Борисом? Тогда получается, что ни с каким чужим разумом он не контактировал, а его галлюцинации (именно его, никем не внушенные!) – лишь обходная дорога, которой мозг ученого привел его к решению задачи, помог осознать уже готовый ответ. Истинный, как и у Менделеева, и у Кекуле… И тогда рушится всякая надежда на то, что некая непостижимая сила могла навязать Воронину ложную информацию. Если так, сколько времени остается Фоксхолу… И Земле? Уравнения Воронина не позволяют оценить сроки приближающейся катастрофы, они вообще не связаны с временем. Тут нужен иной подход, иная математика…

И все-таки, успокаивал себя Ратомский, окончательно еще ничего не ясно. Возможно, все это буря в стакане воды. Неплохо бы соблюдать осторожность в докладах политическому руководству, не провоцировать панику. Гордеев знает… И другие, наверное, тоже. Но они не ученые, им что формулы, что лес густой. Необходимо представлять наверх как можно более обтекаемые сообщения, напирать на незавершенность исследований и преждевременность категоричных выводов. Кстати, это будет правдой…

5

Самолет из Кливленда приземлился в Вашингтоне ранним утром. Стивен Брент подошел к банкомату, получил немного наличных и взял такси. Он жил в тихом, респектабельном пригороде, как и полагалось по его статусу сотрудника АНБ.

В аэропорту Кливленда Бренту пришлось понервничать. Он не знал, зазвенит ли Ключ на контроле (от револьвера он, конечно, избавился заранее) и если да, как он сумеет объяснить, что это такое. Не пульт ли дистанционного управления для взрывного устройства?

Однако все обошлось. Ключ не зазвенел, и короткое время перелета до Вашингтона Брент посвятил обдумыванию дальнейших планов. У него было два возможных пути. Первый – назначить встречу связнику, через него передать в Москву Ключ и краткий отчет о последних событиях. Но какой, во имя всего святого, отчет? Написать о том, как человек, которого не берут пули, увез Брента в потусторонний мир? Если же отделываться общими фразами на канцелярском языке, в Москве не поймут, что делать с Ключом.

Второй путь нравился Бренту больше. В его доме хранились безупречные документы на несколько имен. Под одним из этих имен он мог вылететь в Москву, продемонстрировать Ключ и найти слова, которые будут выслушаны и восприняты правильно. Правда, и тут имелось возражение – такая эскапада явилась бы грубейшим нарушением всех инструкций. Тем не менее Брент все же склонялся к тому, чтобы предпочесть второй путь, ибо не забывал и о Тейлоре, и о тех, кто стоял за ним. Не то чтобы Стивен Брент не доверял связнику или сомневался в надежности передаточных каналов, но… Обладая столь важной информацией, лучше полагаться на себя. А с инструкциями как-нибудь обойдется…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация