Мейсон терпеливо улыбнулся и сказал:
– Не сейчас, когда вы в таком настроении, мисс Эндрюс. Если
я буду говорить с вами, то лишь тогда, когда вы сможете смотреть на вещи
объективно и спокойно.
– Я хочу услышать ваш ответ, – настаивала она.
– Но вы будете слушать меня одним ухом, – возразил Мейсон. –
Сейчас вы слишком рассержены, чтобы уделить моим словам все свое внимание.
– Что ж, я имею право быть рассерженной.
– Вы еще не объяснили мне почему.
– Вы прекрасно знаете почему. Это письмо с угрозами было
послано мне. И это мне дали инструкцию взять полторы тысячи долларов в десяти–
и двадцатидолларовых купюрах, положить их в кофейную банку вместе с десятью
долларами серебром, которые должны были послужить балластом и поддерживать
банку на плаву, плотно закрыть крышку и бросить все это с борта своей лодки в
озеро в тот момент, когда поблизости никого не будет. Но как только я все это
исполнила, откуда ни возьмись появился тот катер с кучей полуголых красоток –
сначала я подумала, что это те самые люди, которые должны забрать деньги, но
потом решила, что они не стали бы этого делать с такой наглой откровенностью.
Однако рядом больше никого не было, и я поехала обратно.
– Давайте поговорим начистоту, – предложил Мейсон. – Письмо
шантажистов адресовано вам?
– Вам это отлично известно.
– Откуда?
– Наверно, рассказал мой отчим, который шпионил за мной и
стащил письмо с моего стола, а потом подложил его назад под промокашку.
– А как вы об этом узнали?
– Я позаботилась о том, чтобы точно отметить то место, на
которое положила письмо. Разве что там был еще кто-нибудь, кто мог за мной
следить.
– Кажется, вы с вашим отчимом не в самых лучших отношениях?
– спросил Мейсон.
– Ничего подобного. Я его люблю. Он чудесный, внимательный,
заботливый, порой даже чересчур, всегда обо мне беспокоится и пытается меня
защитить.
– И что вы думаете делать теперь? – прямо взглянул на нее
Мейсон.
– Теперь, – ответила она, – я не знаю. Вы поставили меня в
тупик. Я собиралась передать полторы тысячи долларов определенным людям,
которые могли предать огласке нежелательную информацию. Кто-то изменил сумму
выкупа на три тысячи долларов, потом подложил еще полторы тысячи к моим
деньгам, а теперь появилась эта старлетка в бикини и ее фото на первых полосах
газет, деньги лежат в полиции, и… И, если говорить откровенно, впереди еще
бездна денег, которые придется заплатить.
– Кто-нибудь вам уже говорил, что вы должны заплатить эту
бездну денег? – спросил Мейсон.
– Пока нет, – ответила она, – но я боюсь, что все к этому
идет.
– Возможно, – согласился Мейсон. – Не лучше ли рассказать
мне, почему вы стали такой уязвимой?
– Что значит – уязвимой?
– В том смысле, что вы привлекли внимание шантажистов.
– Думаю, мы все более или менее уязвимы, – ответила она. –
Практически у каждого есть свой скелет в шкафу.
– А какой скелет в вашем шкафу?
– Что вам за дело? Я чувствую, вы хотите меня как-то
защитить, но я пришла сюда, чтобы сказать, мистер Перри Мейсон, что не нуждаюсь
в вашей защите. Я хочу решить это дело по-своему.
Мейсон заметил:
– Надеюсь, вы понимаете, что, начав платить шантажисту, вы
оказываетесь на крючке. Вы платите один раз, потом второй, потом платите снова
и снова и продолжаете платить до тех пор, пока из вас не высосут все до
последней капли.
– Ничего они мне не сделают, – ответила она. – Я просто
выигрываю время.
– Выигрываете для чего?
– Для того, чтобы играть по своим правилам. Я буду
заниматься своими делами по своему разумению, и ваша помощь мне не нужна.
– Не пытаетесь ли вы, – деликатно спросил Мейсон, – защитить
в этом деле кого-нибудь другого?
– Я уже сказала, что это не ваше дело. Все, что я хочу вам
сказать сейчас, с глазу на глаз, – это чтобы вы не вмешивались в мои дела и
позволили мне поступать по-своему.
– Но вы не понимаете, что попали в зыбучий песок, – заметил
Мейсон. – Вас будет засасывать все глубже и глубже и…
– Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я выигрываю время. Я
хочу заплатить полторы тысячи долларов, чтобы выиграть время.
– А потом они снова вонзят в вас свои зубы.
– К тому времени, – жестко ответила она, – они эти зубы
обломают.
– Вижу, вы очень решительная молодая женщина.
– И к тому же располагающая немалыми возможностями, –
прибавила она. – Не забывайте об этом.
Мейсон задумчиво на нее взглянул:
– Если бы вы рассказали, что у вас на уме, мисс Эндрюс, я
мог бы дать вам какой-нибудь полезный совет и мы объединили бы с вами наши
возможности.
Она упрямо покачала головой.
– Насчет той информации, на которую намекает записка. Вы
догадываетесь, о чем идет речь?
– Я знаю, о чем идет речь, – резко ответила она.
– Не хотите поговорить об этом?
– Разумеется, нет. Это мое, и только мое дело.
– Возможно, – продолжал Мейсон, – по некоторым романтическим
причинам или из соображений социального престижа вы думаете, что, если вам
удастся выгадать несколько дней или несколько недель, это изменит ваше
положение в лучшую сторону?
– Возможно.
– И вы думаете, что это чем-нибудь поможет вам?
– Что именно?
– Выгаданное вами время.
– Да.
Мейсон спросил:
– Люди, которые прислали вам письмо, связывались с вами по
телефону?
– Это самый естественный способ.
– Они сообщили какие-нибудь сведения, по которым их можно
идентифицировать?
– Это еще одна вещь, – сказала она, – которую я не хотела бы
обсуждать. Цель моего визита, мистер Мейсон, в том, чтобы объявить вам, что я
не нуждаюсь в ваших услугах. Мне не нужна помощь адвоката. Я поступаю так, как
считаю нужным, у меня свои планы, и я не желаю, чтобы кто-нибудь в них
вмешивался. Отсюда следует, что я буду очень благодарна вам, если вы целиком и
полностью откажетесь от участия в этом деле. Можете считать это официальным
заявлением.
Сказав это, она развернулась и стремительно вышла из
кабинета.
Мейсон кивнул Делле Стрит:
