– Хорошо, я взгляну и проверю твои наблюдения, – сказал
Мейсон.
– Вы взглянете и потеряете дар речи, – возразила Делла. –
Пройдет некоторое время, прежде чем к вам вернется способность к трезвой
оценке. Она слишком красива.
– Впусти ее, – предложил Мейсон. – Надо узнать, что у нее на
уме. Но обязательно позвони Полу Дрейку и передай, что я хочу, чтобы за ней
следили, – не столько для того, чтобы знать, куда она пойдет, сколько для ее
личной безопасности. К ней нужно приставить человека, как я уже говорил,
который в случае надобности мог бы ее защитить. А теперь, Делла, пусть она
войдет и ослепит меня своим блеском.
Делла Стрит вышла из кабинета и через минуту вернулась с
Евой Эймори.
– Знакомое лицо, – улыбаясь, сказал Мейсон, – я видел вашу
фотографию в газетах.
Она улыбнулась в ответ и держала улыбку чуть дольше, чем
нужно. Потом протянула руку Мейсону и сказала:
– По этой причине я и решила с вами встретиться.
– Почему именно со мной? – спросил Мейсон.
– Я работала с человеком по имени Пол Дрейк, – пояснила она.
– Он частный детектив. Я узнала, что он действовал по вашему поручению и, когда
мы нашли эту банку с деньгами, доложил вам.
– Откуда вы это узнали? – с интересом спросил Мейсон.
– Я не слепая, и, кроме того, мистер Мейсон, вы личность
достаточно известная. Ваши фотографии были в газетах… – Она улыбнулась и
прибавила: – Гораздо чаще, чем мои.
– Продолжайте, – улыбнулся в ответ Мейсон.
Она послушалась:
– Со мной встретился некий человек, очень вежливый, но
неприятный, который поставил меня в крайне затруднительное положение.
– В какое именно? – спросил Мейсон.
– Этот человек, – ответила она, – кое-что обо мне знает.
– У вас есть прошлое? – спросил Мейсон.
Она встретилась с ним взглядом и ответила:
– Любая начинающая актриса в Голливуде, если она имеет
достаточно привлекательную внешность и хочет пробиться наверх, всегда имеет
прошлое. И настоящее тоже.
– Как выглядел этот человек?
– Ему лет пятьдесят или, может быть, сорок пять, у него
глубокие серые глаза и очень примитивный образ мыслей.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Мейсон. – Вы имеете
в виду, что он хотел от вас…
– Нет-нет, – быстро перебила она, – я имела в виду
совершенно обратное, мистер Мейсон. Ему абсолютно безразличны женские
ухищрения, кокетство, слезы, улыбки и нейлоновые чулки.
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Чего он от вас хотел?
– Денег.
– Какую сумму?
– Те три тысячи долларов, которые я нашла.
– Вы сдали эти три тысячи полиции, – удивился Мейсон. – Он
что, не читает газет?
– Он читает газеты. Больше того, он сам мог бы снабжать их
информацией.
– Так что ему нужно? – спросил Мейсон.
– Он хочет эти три тысячи.
– И как он собирается их получить?
– Тем единственным способом, каким это вообще возможно. Я
должна заявить в полицию, что вся эта история была придумана ради рекламы, что
это была идея моего друга, который одолжил мне три тысячи долларов и написал
фальшивое письмо якобы от имени шантажистов, что согласно его плану я должна
была плавать на водных лыжах в открытом купальнике и найти кофейную банку с деньгами
и запиской, из которой можно было заключить, что речь идет о какой-то богатой
семье на побережье озера и что благодаря всему этому я получила хорошую
рекламу.
Он сказал, что я должна пойти в полицию и признаться в том,
что это лишь уловка, придуманная моим рекламным агентом, чтобы на нее клюнули
газеты. Потом он сказал, что через некоторое время полиция вернет мне эти три
тысячи долларов, а я отдам их ему.
– А в ином случае… – продолжил Мейсон.
– Да, разумеется, – кивнула она, – было и «в ином случае».
Это как раз то, что меня сильно беспокоит, потому как в прессе это будет
выглядеть довольно скверно.
Мейсон внимательно взглянул на нее:
– Вы думаете, карьера актрисы требует, чтобы ваше прошлое было
абсолютно чистым?
– О, о себе я не беспокоюсь, но здесь замешано еще одно
лицо. Мужчина, у которого двое детей.
– Человек, что с вами разговаривал, называл свое имя?
Она покачала головой:
– Нет, он сказал, чтобы я называла его «мистер Икс».
– Как вы теперь должны с ним связаться?
– Я не должна этого делать. Он сам свяжется со мной.
Мейсон кивнул:
– Значит, это вас беспокоит.
– Да, и очень сильно.
Мейсон пожал плечами:
– Если вы сделаете то, что он вам велел, и заявите в
полиции, что вся эта история была лишь рекламным трюком, на который клюнули
газеты, у вас появятся серьезные проблемы с прессой.
– Я знаю.
– Вполне возможно, что это разрушит всю вашу будущую
карьеру, на которую вы можете рассчитывать как актриса.
– Нет нужды высказывать мои мысли вслух, мистер Мейсон.
– И вы думаете, что он может заставить вас сделать такое
заявление?
– Я с содроганием думаю о том человеке и его детях.
– Тот человек, я полагаю, довольно влиятельное лицо в
определенных кругах?
– Чрезвычайно.
– А что он думает об этом деле?
– Я ему ничего не говорила.
– Почему?
– Потому что он впадет в панику, а кроме того, я сосем не
уверена, что именно знает об этом мистер Икс и до какой степени он блефует.
Пару раз меня видели с этим человеком на публике, и… В общем, это могли быть
вполне законные деловые отношения, хотя могло быть и что-нибудь другое.
Мейсон на минуту задумался, потом спросил:
– Когда этот человек свяжется с вами снова?
– Сегодня вечером.
Мейсон предложил:
– Хорошо, скажите ему, что он придумал прекрасный план, но
из него ничего не выйдет, потому что ваш адвокат намерен под присягой
подтвердить, что речь идет о настоящем шантаже.
Секунду она обдумывала его слова.
– Я могу назвать имя адвоката?
