– И как управляется эта собственность? – спросил Мейсон.
– В высшей степени добросовестно, по крайней мере до сих
пор. Владельцы сделали все возможное, чтобы исключить проникновение
нежелательных элементов. Однако пляж открыт для публики – со всеми вытекающими
последствиями.
Мейсон кивнул на телефон.
– Вы знаете, где находится банк вашей падчерицы, – сказал
он. – Она в городе. Сейчас одиннадцать часов утра. Позвоните в банк и попросите
к телефону человека, отвечающего за ее счет. Скажите, что вы не хотите, чтобы
об этом звонке кто-нибудь узнал, назовите свое имя и попросите сообщить, не
сняла ли ваша падчерица со своего счета полторы тысячи долларов в десяти– и
двадцатидолларовых купюрах.
Бэнкрофт на мгновение заколебался, потом взял телефон,
протянутый ему Деллой Стрит, позвонил менеджеру банка, назвал свое имя и
сказал:
– Мне нужна строго конфиденциальная информация. Я хочу,
чтобы о моем звонке никто не знал и чтобы в связи с этим ничего не
предпринималось. Меня интересует, не снимала ли моя падчерица этим утром деньги
со своего счета… Да, я подожду на линии.
Бэнкрофт держал трубку еще пару минут, потом сказал:
– Слушаю… да… понимаю… Большое вам спасибо… Нет, не надо
ничего говорить… Никто не должен знать, что я звонил, и забудьте об этом деле.
Бэнкрофт повесил трубку, повернулся к Мейсону и кивнул.
– Она получила по чеку полторы тысячи долларов наличными, –
сказал он, – оговорив при этом, чтобы деньги были выданы банкнотами в десять и
двадцать долларов. Кроме того, попросила дать ей десять серебряных долларов.
Мейсон минуту раздумывал, потом сказал:
– Позвольте дать вам один совет. Хотя, возможно, вы не
захотите ему последовать.
– Какой совет?
– Тот тюремный священник, который вам помог, – он еще жив?
– Да. Теперь у него довольно большая церковь.
– Сделайте значительное пожертвование в пользу этой церкви,
– сказал Мейсон. – После этого публично объявите о своем долге перед этим
священником, объясните, что вы человек, выбившийся из низов, и что в ранней
юности вы совершили некоторые ошибки. Иными словами, сбейте шантажистов с ног,
воспряньте духом и гордитесь тем, чего вы достигли.
Бэнкрофт побледнел и покачал головой:
– Я не могу этого сделать, мистер Мейсон. Это убьет мою
жену. В такой ситуации это ее просто убьет. А Розина окажется в совершенно
невозможном положении.
– В таком случае, – сказал Мейсон, – будьте готовы платить,
платить и платить.
Бэнкрофт кивнул:
– Я так и думал.
– Если только вы не захотите, – добавил Мейсон, – дать мне
полную свободу действий.
– Разумеется, я этого хочу, – сказал Бэнкрофт. – Потому я и
здесь.
– Иногда шантажисты бывают уязвимы, – объяснил Мейсон. – Их
можно посадить в тюрьму по какому-нибудь другому обвинению, и, конечно, если вы
обратитесь в полицию, то можете рассчитывать на самое активное сотрудничество…
– Нет, нет, нет, – сказал Бэнкрофт. – Мы не можем обращаться
в полицию. Они не должны узнать… По крайней мере, не сейчас – все это кончится
чудовищным скандалом.
– Ладно, – согласился Мейсон, – я собираюсь сэкономить вам
немного денег. Это будет смело, изобретательно и, полагаю, достаточно умно –
одурачить ваших шантажистов.
– Что вы имеете в виду? Вы что-нибудь придумали? – спросил
Бэнкрофт.
Мейсон ответил:
– Давайте внимательней посмотрим на это письмо. Деньги
должны быть положены в большую банку из-под кофе с плотно закрытой крышкой.
Туда же следует положить десять долларов серебром. Что все это значит?
– Этого я как раз не понимаю, – развел руками Бэнкрофт.
– Для меня это значит только одно, – продолжал Мейсон. –
Шантажисты не хотят показываться на глаза. Они не желают себя обнаружить.
Поэтому банку необходимо опустить в воду и позволить ей плыть, пока шантажисты
не выловят ее. Десять долларов серебром создадут балласт, благодаря которому
банка будет держаться вертикально.
– Да, это логично, – согласился Бэнкрофт, подумав некоторое
время.
– Вы живете на озере. Ваша падчерица, наверное, много
занимается плаванием и водными лыжами?
Бэнкрофт кивнул.
– Хорошо, – подытожил Мейсон, – значит, надо попытать удачи.
Я собираюсь нанять детектива, который будет следить за вашей падчерицей с
помощью бинокля. Когда банка окажется в воде, подготовленный мной человек,
который будет делать вид, что просто плавает по озеру или рыбачит, вытащит
банку, откроет ее и передаст все дело в руки полиции.
– Что! – воскликнул Бэнкрофт, подскочив на месте. – Но это
как раз то, чего я хочу избежать. Это…
– Минуточку, – остановил его Мейсон. – Посмотрите, что у нас
получится. В письме нет никаких указаний на то, кому оно было отправлено. Если
человек, который выловит банку, сделает вид, что он всего лишь рыбак, случайно
нашедший деньги и записку и передавший их в полицию, полиция обнародует все это
дело, шантажисты запаникуют и начнут искать другие пути, чтобы начать все дело
заново. Им придется обороняться, и при этом они не смогут предъявить никаких
претензий своей жертве. Они подумают, что им просто не повезло. Деньги окажутся
в руках полиции. Шантажисты будут думать о собственной безопасности.
– Они нанесут ответный удар, – сказал Бэнкрофт. – Они
опубликуют информацию обо мне…
– И убьют курицу, несущую им золотые яйца? – перебил его
Мейсон. – Ни в коем случае.
Бэнкрофт еще раз все обдумал.
– Это рискованно, – сказал он.
– Невозможно жить без риска, – ответил Мейсон. – Если вам
нужен адвокат, который никогда не рискует, поищите кого-нибудь другого. Но это
оправданный риск. Это хорошая ставка.
Бэнкрофт вздохнул:
– Хорошо. Я передаю все в ваши руки.
– Тогда, – продолжал Мейсон, – я собираюсь сделать еще одну
вещь, с вашего позволения конечно.
– Какую?
– Судя по этой записке, шантажист действует не один. Я
собираюсь разрушить их планы.
– Каким образом? – спросил Бэнкрофт.
– У меня в голове вертится один план. Мне еще надо как
следует обмозговать его, – ответил Мейсон. – Когда приходится иметь дело с
шантажистом, инициатива почти всегда в его руках. Это он звонит вам по
телефону. Он говорит вам, что вы должны делать, сколько он хочет получить, куда
нужно принести деньги, когда это следует сделать, какими купюрами платить. Вы
тянете время и сопротивляетесь, но в конце концов проигрываете.
