– Вы имеете право расспросить любого свидетеля со стороны
обвинения, поскольку после того, как обвинение закрыло дело, в нем появились
новые свидетельства, – заметил судья Хобарт. – Мистер Келси, подойдите сюда.
Келси, одетый на этот раз почти роскошно, занял
свидетельское кресло.
Мейсон спросил:
– Мистер Келси, вы не были вчера на пресс-конференции, где
моя подзащитная сделала свое заявление?
– Нет, сэр, не был.
– Но вы слышали о том, что она сказала?
– Да.
– И сразу после этого вы, прихватив с собой акваланг, быстро
поехали на пляж, отправились на место, описанное ответчицей, нырнули под воду,
нашли там сумочку, принадлежавшую ответчице, где находилось три тысячи долларов
в купюрах по сто и пятьдесят долларов, присвоили эти деньги себе, а потом,
чтобы подбросить вещественное доказательство, которое могло послужить
убедительной уликой против обвиняемой, оставили на дне, неподалеку от того
места, где лежала сумочка, орудие убийства?
– Что! – воскликнул Келси. – Не понимаю, как…
– Ваша честь, – вмешался Хастингс, – это нарушает правила
перекрестного допроса. Это абсолютно неправомочно. Свидетель не является
подследственным и не привлечен к суду.
– Он будет привлечен к суду, – пообещал Мейсон, – поскольку
я намерен доказать, что еще до того, как ответчица сделала свое заявление, я с
помощью водолаза обследовал дно залива в указанном ею месте и обнаружил там
дамскую сумочку, в которой лежало три тысячи долларов. Мой водолаз вынул эти
деньги и заменил их другими тремя тысячами долларов, которые я взял в банке и
записал номера банкнотов. В то время никакого оружия рядом с сумочкой не было.
Позже кто-то поспешил на это место, вынул из сумочки три
тысячи долларов и подложил орудие убийства, которое и было найдено
впоследствии.
Именно этот человек и является убийцей – человек, который
был партнером Джилли, который присоединился к нему на яхте после того, как ее
покинула ответчица, у которого была шлюпка, привязанная им к яхте, который
оставался на яхте во время всего прилива, пока яхта дрейфовала по заливу, и
который сидел рядом с Джилли, пока тот ел консервированные бобы, взятые им из
запасов провизии, имевшихся на яхте. Потом они выбросили банку из-под бобов в
воду, вскоре между ними завязалась ссора, и этот человек, обвинив Джилли в том,
что он пытался его обмануть, застрелил его из того самого оружия, которое
миссис Бэнкрофт обронила на палубе яхты, перед тем как выпрыгнуть за борт.
Потом этот человек оставил тело на палубе, обыскал лодку в
надежде найти деньги и ничего не нашел.
Тогда убийца доплыл на шлюпке до берега и…
– Нет, постойте, – прервал Келси, – вы не можете предъявить
мне такое обвинение, потому что сами приставили ко мне детектива. Он следовал
за мной повсюду с момента моей встречи с Евой Эймори и до дома в Аякс-Делси.
Мейсон улыбнулся:
– Значит, вы видели, что за вами следит агент?
– Разумеется.
– Так вот почему, – улыбнулся Мейсон, – зная о том, что за
вами следят и детектив поджидает у подъезда, вы ускользнули из дома через
черный ход, взяли стоявшую у обочины машину и поехали на ней в гавань?
– Вы не сможете ничего доказать, – сказал Келси.
– Нет, смогу, – ответил Мейсон, – потому что те купюры,
которые я положил в сумочку миссис Бэнкрофт, были выданы мне банком спустя
долгое время после убийства, и у банка есть номера этих купюр. Либо я сильно
ошибаюсь, либо эти самые купюры лежат сейчас у вас в кармане или спрятаны
где-нибудь у вас в комнате или в машине. Я намерен получить ордер на обыск и…
Мгновение загнанный в угол Келси смотрел на Мейсона,
оценивая ситуацию, и вдруг одним прыжком, прежде чем кто-нибудь успел его
остановить, вскочил с места и бросился к выходу из зала.
После первой секунды изумления шериф сломя голову кинулся за
ним.
Мейсон повернулся и улыбнулся Бэнкрофту.
Из дальнего коридора донесся голос шерифа: «Стой или буду
стрелять!»
После этого один за другим прозвучали два выстрела.
Через несколько минут шериф вернулся в зал суда, ведя с
собой закованного в наручники Келси.
– А теперь, если позволит суд, – заявил Мейсон, – я
предлагаю шерифу обыскать задержанного и в том случае, если он найдет у него
какие-либо деньги, сличить номера банкнотов с тем списком, который предоставил
мне банк и который я передаю сейчас вам.
Келси полагал, что Джилли пытался обмануть его, присвоив
себе часть выкупа. Услышав на яхте рассказ Джилли, он подумал, что тот вновь
хочет обмануть его и что миссис Бэнкрофт на самом деле отдала ему крупную сумму
денег перед тем, как наставить на него оружие.
Я хочу напомнить суду, что, когда якорь зацепился за дно,
яхта дернулась так сильно, что миссис Бэнкрофт потеряла равновесие и
непроизвольно нажала на спусковой крючок. Естественно предположить, что Джилли
тоже потерял равновесие и, когда раздался выстрел, сообразил, что ему лучше
лежать тихо, иначе в него могут выстрелить еще раз.
Келси обвинил Джилли в жульничестве. У него был револьвер,
который вовсе не упал за борт, а остался на палубе, там, где его обронила
миссис Бэнкрофт. Из этого револьвера он хладнокровно убил Джилли, а потом
обыскал его, надеясь найти деньги, но, к его удивлению и разочарованию, денег у
Джилли не оказалось.
Потом он покинул яхту, доплыл до берега, сел в машину,
которую взял напрокат или угнал, вернулся к задней двери дома в Аякс-Делси,
проник в комнату Джилли и тщательно сфабриковал все свидетельства того, что
Джилли ел в последний раз раньше, чем отправился в яхт-клуб. Таким образом, ему
удалось убедить судебного хирурга в том, что смерть произошла несколькими
часами раньше, чем это было на самом деле.
Судья Хобарт посмотрел на съежившегося Келси и сказал
шерифу:
– Обыщите этого человека. Посмотрим, есть ли у него
банкноты, номера которых соответствуют списку, представленному мистером
Мейсоном.
Глава 25
Через десять минут, изучив с помощью окружного прокурора
номера купюр, найденных в бумажнике Келси, судья Хобарт сказал:
– Номера совпадают, мистер Мейсон. Я полагаю, мистер
Хастингс, это достаточное основание, чтобы снять обвинение с миссис Бэнкрофт.
– Я снимаю обвинение, – сказал Хастингс с несколько
пришибленным видом.
– Погодите, я тоже хочу кое-что сказать, – заявил Келси.
– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас, –
предупредил судья Хобарт. – Вы не обязаны делать никаких заявлений. Если вы
сделаете какие-либо заявления, они будут сделаны добровольно и без принуждения
и могут быть использованы против вас.
