Да, Валентин был привязан к Ладе, но он привык к ней как к доброй тетушке, на которую можно оставить любимую дочь и с которой время от времени приятно поговорить.
Он звонил примерно раз в две недели, вздыхал: давно мы не виделись, я так соскучился, – и Лада с трясущимися руками и колотящимся сердцем собиралась в гости, примеряя кучу нарядов и по сто раз перекрашивая лицо…
Она жила в одном шаге от счастья, но этот шаг, к сожалению, сделать должна была не она.
Лада хотела было налить себе стаканчик вина, чтобы развеять мрачные мысли, но в кухню вбежала Аня.
– Да где же Ян Александрович? – спросила она весело. – Я все уроки сделала. Одну задачку по алгебре не поняла, но не стоит и пытаться, завтра у Кати спишу.
– Аня!
– Может, тогда ты мне объяснишь, в чем там суть?
– Ладно, спиши, – быстро согласилась Лада. – Честно говоря, сама я перестала делать алгебру в шестом классе.
Аня засмеялась и обняла ее.
– Может, позвоним Яну Александровичу, спросим, когда он освободится? – спросила она.
– Нет, это неудобно. Вдруг он еще оперирует? Давай я тебя накормлю, чтобы не перед самой тренировкой.
Аня отрицательно помотала головой и заглянула под полотенце, накрывающее блюдо с пирожками.
– Не переживай, я тебе с собой дам… Ох уж этот Колдунов со своим бескорыстием! Взял бы гонорар по-человечески, не пришлось бы сейчас переживать…
– Ничего. Если он меня не застанет, будет даже лучше. Ты скажешь, что не можешь не передать то, что я тебе поручила, иначе папа будет тебя ругать и накажет.
«Знала бы ты, как он уже меня наказал!» – невесело подумала Лада.
Тут наконец раздался звонок в дверь, Аня побежала открывать.
Ян Александрович категорически отказался брать деньги за спасение Вити Сотникова, поэтому Аня разработала специальный план: Лада пригласит его на обед, а заодно передаст ему дорогой сертификат в один из модных универсальных магазинов, якобы для жены.
Задуманное долго не удавалось осуществить – и Лада, и Колдунов были людьми занятыми, – но сегодня вроде бы все срослось.
Подозрительно оглядев сертификат, Колдунов убрал его в карман и принялся за суп.
– Мне неловко принимать от вас, Аня, презенты, я ведь почти ничего не сделал для выздоровления вашего друга Виктора, – сказал он, когда молчание за столом затянулось.
Лада фыркнула:
– Конечно, ничего, кроме того, что нашел схему лечения.
– Схему можно было найти и без меня. Просто я понял: парень не принимает лекарства. Так что дело не в схеме, а в том, что он в принципе начал лечиться.
– А я думаю, что главную роль сыграли именно схема и лицензионные препараты, – возразила Лада. – И хорошо, что парень не принимал ту дрянь, которой лечат у нас. Иначе палочки у него стали бы такими устойчивыми, что никакая схема не подействовала бы.
– Так или иначе, он теперь вне опасности. А после санатория станет даже здоровее, чем до болезни. От него вести есть какие-нибудь?
Аня кивнула:
– Да, он пишет Агриппине Максимовне почти каждую неделю. Чувствует себя хорошо, ходит в школу.
– Я очень рад. А вам, Анечка, он разве не пишет? Мне казалось, вы очень ему нравитесь. – Ян Александрович лукаво улыбнулся.
– Еще не хватало! – фыркнула Лада. – Не надо нам всяких гаврошей.
– Да ладно! Прекрасный парень! Если бы он влюбился в одну из моих дочек, я всерьез рассмотрел бы его кандидатуру.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда он в самом деле станет навязываться тебе в зятья. Тоже мне, прекрасный парень – бичара малолетний, алкаш!
Колдунов отставил тарелку и довольно откинулся на стуле.
– Знаешь, Лада, что я тебе скажу? Пусть это покажется тебе фарисейством, или, как говорил наш общий малолетний друг, морализоном, но ты меня послушай. Обстоятельства моей жизни таковы, что всерьез приходится задумываться о воспитании детей. Ну, то есть, я задумываюсь, а в практику мои идеи проводит, конечно же, жена, – уточнил он, – сам-то я дома только ем и сплю. Я долго думал и, кажется, понял, в чем суть воспитания: главное – привить детям радости движений души. И не на уровне «ты должен хорошо учиться и помогать маме», нет, надо, чтоб дети ощутили вкус этой радости. Понимаешь, плотские удовольствия люди понимают сами – вкусно есть, сладко спать. А вот радость от того, что ты помог ближнему, или сделал что-то хорошее, или уступил, – это нужно объяснять. Родители увлекают ребенка наверх, как дельфины выталкивают утопающего на поверхность. Если ребенок понял, что труд и забота о ближнем это не суровая повинность, а радость, больше переживать не о чем. Нашего же друга, видно, этому не учили, он жил плохо, но не знал, в чем его спасение. И, как это ни парадоксально, именно хорошая сторона его натуры принуждала его пить, гулять и бродяжничать. Он тяготился собой и включил программу на самоуничтожение.
Пока Ян Александрович делился своими изысканиями, Лада подала второе.
– Иногда лучше жевать, чем говорить, – мрачно процитировала она рекламный слоган.
Колдунов улыбнулся:
– Не иногда, а во многих, многих ситуациях. Собственно говоря, всегда, если ты не сидишь на диете. Но я на самом деле очень тепло отношусь к этому парню. Когда я виделся с ним, он вел себя достойно. – Ян Александрович помолчал и вдруг захохотал: – Последний раз его навещал, смотрю, идет по коридору, через каждые пять шагов останавливается отдышаться. Он после всех этих препаратов очень слабый был. Я подхожу, стараясь в его сторону не дышать, чтоб его, не дай Бог, не сдуло, и спрашиваю: «Как ты себя чувствуешь, деточка?» Виктор на меня пронзительно так посмотрел и говорит: «Как я выжил, будем знать только мы с тобой!» Представляете? Человек, который, будучи на волосок от смерти, способен над собой шутить, заслуживает уважения.
Аня слушала Колдунова очень внимательно.
– Смотри у меня! – шутливо пригрозила Лада.
Девочка пожала плечами:
– А что смотреть? Он – в Крыму, я – здесь, вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся.
Часть вторая
Глава первая
Витя Сотников встречал в санатории уже второе лето.
Узнать в стройном, физически развитом юноше несчастного подростка, умиравшего от запущенного туберкулеза, было совсем непросто.
Витя закончил ежедневную пробежку по живописным окрестностям санатория, сделал несколько дыхательных упражнений, потом снял кроссовки и, зажмурившись от бившего в глаза яркого солнца, сел прямо на землю.
«Неужели это я? – думал он, разглядывая холмы, покрытые зелеными виноградниками. – Живой, здоровый, полный планов и надежд?» Да, очень сложно привыкнуть к мысли, что у тебя есть будущее, что впереди – много лет, много событий и встреч…
