— …Ваш сын? Я знаю.
— Да вы сами это увидите! У него такие же рыжие волосы, как у меня. И руки такие же. И такой же он ширококостный, как я. В детстве надо мной мальчишки смеялись, что у меня мослы большие…
Сторож принес пиво и бутерброды. Мегрэ ел, расхаживая по кабинету взад и вперед, и видел в окно, что небо над Парижем уже светлеет.
— Нет, не могу… — вздохнул Донж, робко положив на поднос свой бутерброд. — Не хочется есть… И ведь теперь, чем бы дело ни кончилось, меня уже не возьмут в «Мажестик» и никуда не возьмут…
Голос у него дрожал. Бедняга ждал помощи. Но Мегрэ не считал нужным его утешать.
— Скажите… Вы тоже думаете, что это я убил ее?
Мегрэ ничего не ответил, и Донж уныло покачал головой. Ему так хотелось объяснить все разом, убедить Мегрэ в своей невиновности, но он не знал, с чего начать…
— Сами понимаете, я не привык любезничать с женщинами… Ремесло у меня не подходящее… Да и почти всегда в подвале торчишь… Некоторые дамочки на смех меня подымали, когда я, бывало, расчувствуюсь… Куда уж мне при такой рябой физиономии!.. И вот я познакомился в «Кафе артистов» с Мими… Их было три подруги. Вы, должно быть, это знаете… И смотрите, как жизнь устроена!.. Выбери я не Мими, а одну из ее подруг… Так ведь нет!.. Я, разумеется, в Мими влюбился… До безумия влюбился, господин комиссар!.. Совсем одурел от любви! Она что хотела, то и делала со мной. Я воображал, что когда-нибудь она согласится выйти за меня замуж… А вы знаете, как меня вчера вечером следователь огорошил?.. Слова я в точности не запомнил, но… Я прямо заболел… Он заявил, что я, попросту говоря, любил не ее, а деньги, которые она для меня «зарабатывала». Он меня принял за…
Чтобы не смущать его, Мегрэ смотрел в окно на Сену, уже светлую, отливавшую серебром.
— Она уехала с этим американцем… Я все надеялся, вот вернется он в Америку, бросит ее и она возвратится ко мне… Но в один прекрасный день мы узнали, что он женился на ней… Не знаю, как я тогда жив остался… Шарлотта показала себя хорошим товарищем, не давала мне совсем пасть духом… Я ей объяснил, что больше не могу жить в Каннах… С каждой улицей были связаны воспоминания… Я стал подыскивать себе работу в Париже… Шарлотта предложила поехать вместе со мной… И хотите верьте, хотите нет, но довольно долгое время мы с ней жили, как брат с сестрой…
— Вы знали, что у Мими родился ребенок? — спросил Мегрэ, выбив из трубки пепел в ведро с углем.
— Нет… знал лишь, что она живет где-то в Америке… И только когда Шарлотта решила, что я уже успокоился… Мы к тому времени стали настоящей супружеской парой… Как-то вечером к нам прибежал сосед, расстроенный, себя не помнит… У его жены начались преждевременные роды. Он прямо обезумел… Просил помощи… Шарлотта пошла к ним… На следующий день она мне сказала: «Бедный мой Проспер… Как бы ты расстраивался, если бы…». И вот уж не знаю, как это случилось… дальше больше, дальше больше, и она призналась, что у Мими родился ребенок… Мими написала об этом Жижи… Объяснила, что она воспользовалась этим ребенком и заставила американца жениться на себе, а ребенок-то наверняка был от меня. Я поехал в Канны… Жижи показала мне письмо, она его сохранила, но отдать мне отказалась и, кажется, потом сожгла его… Я написал в Америку… Умолял Мими вернуть мне моего сына или хоть прислать его фотографию… Она мне не ответила… Я не знал, правильный ли адрес… И все у меня в мыслях сын: «Мой сын делает то-то. Мой сын делает это…»
Он умолк, от волнения у него перехватило горло. Мегрэ делал вид, что чинит карандаш. А тем временем в Уголовной полиции уже начали хлопать двери.
— Шарлотта знала о вашем письме в Америку?
— Нет!.. Я его написал в отеле… Прошло три года… Как-то раз я перелистывал иностранные журналы — клиенты оставляют их на столах… И вдруг так и подскочил: вижу фотографию Мими с мальчиком лет пяти… Журнал из города Детройта, штат Мичиган, и под фотографией напечатано что-то вроде таких слов: «Элегантная миссис Кларк, супруга мистера Освальда Дж. Кларка, возвращается со своим сыном из плавания по Тихому океану…» Я еще раз написал.
— А что вы написали? — спросил Мегрэ равнодушным тоном.
— Теперь уж не помню. Я тогда как сумасшедший был. Умолял ее ответить. Писал… Кажется, писал, что поеду туда, открою всю правду, а если она откажется отдать мне сына, тогда я…
— Ну что тогда?
— Клянусь, я бы этого не сделал… Да!.. Может быть, я грозился убить ее. Подумать только! Она неделю прожила в номере над моей головой, а я и не подозревал… Совершенно случайно… Вы видели нашу «курьерскую столовую». Для нас, работающих в подвале, имен постояльцев не существует… только номера. Мы знаем, что сто семнадцатый утром пьет шоколад, а четыреста пятьдесят второй ест яичницу с ветчиной. Мы знаем горничную сто двадцать третьего и шофера двести шестнадцатого номера… И все так глупо произошло… Я вошел в «курьерскую столовую». Слышу, какая-то женщина говорит по-английски с шофером и называет фамилию — миссис Кларк… Я по-английски говорить не умею, стал расспрашивать через нашего счетовода… Он спросил эту женщину, о какой миссис Кларк идет речь, не из Детройта ли она? И привезла ли она с собой сына… Узнав, что они тут, в отеле, я весь день пытался увидеть их — в холле или в коридоре на их этаже… Но ведь мы не можем расхаживать свободно, как нам вздумается… Я их не увидел… Да вот еще что… Не знаю, поймете ли вы меня… Если бы Мими даже попросила меня снова жить с нею, я бы не согласился… Разлюбил ее, что ли?.. Может быть. Но уж наверняка у меня не хватило бы духу бросить Шарлотту… Ведь она такая добрая, так заботилась обо мне… И я вовсе не хотел, чтобы Мими лишилась своего положения… Я мечтал только, чтобы она нашла способ вернуть мне сына… Я уверен, что Шарлотта с радостью стала бы его воспитывать…
В эту минуту Мегрэ посмотрел на него и был поражен силой его волнения. Если б не знать, что Донж выпил только кружку пива, да и то не всю, можно было бы поручиться, что он пьян. Кровь бросилась ему в голову. Большие навыкате глаза блестели. Он не плакал, но дышал тяжело.
— У вас есть дети, господин комиссар?
Пришлось Мегрэ отвести взгляд в сторону. К великому горю его жены, детей у них не было. Мегрэ старательно избегал касаться этой темы.
— Следователь столько тут наговорил… Послушать его, так я сделал и то, и это по такой-то причине и по такой-то… А совсем не так все было… Весь день я урывками, каждую свободную минуту бродил в коридорах отеля… все надеялся, что увижу сына… Я уж и сам не знал, что делаю… А тут все время телефонные звонки, подъемники для подносов с кушаньями, суетятся три моих помощницы, да еще следи за кофеварками, наливай молоко в молочники… Я все-таки улучил минутку, сел в угол…
— В кафетерии?
— Да… Я написал письмо… Мне хотелось увидеться с Мими… Я подумал, что в шесть часов утра я внизу почти всегда бываю один. И я умолял ее прийти…
— Вы угрожали ей?
— Может быть, и пригрозил… в конце письма… Да, кажется, написал, что если она в течение трех дней не придет, пусть пеняет на себя.
