Крр… — точно полотно разорвалось. Четыре всадника первого ряда грохнулись оземь с раздробленными черепами.
Кони второго ряда инстинктивно свернули в сторону, чтобы не раздавить упавших, но лошади убитых продолжали мчаться вперед и после падения своих всадников. Один из коней с молниеносной быстротой скакал посередине дороги; сейчас он наскочит на велосипеды и раздавит обоих Молокососов. То была гнедая лошадь с темно-каштановыми манжетами у копыт и с белой звездой на лбу.
Грянул пятый выстрел. Пуля с ужасающей точностью попала в центр белой звездочки и размозжила животному череп. Конь тяжко рухнул в двадцати шагах от велосипедистов.
— Черт возьми, вот это выстрел! — пробормотал Фанфан, такой же спокойный под огнем, как и его командир.
Все произошло почти мгновенно.
Англичане обрушили на Молокососов потоки брани и угроз, которые, однако, произвели на них не большее впечатление, чем карканье ворон.
Уланы уже не решались на лобовую атаку. Они двинулись на противника с флангов. Их строй напоминал острый угол, вершина которого как бы упиралась в сорванцов.
Сорви-голова с невозмутимым спокойствием навел ружье сначала на правофлангового головного кавалериста, затем мгновенно перевел прицел на левофлангового. Он стрелял, как охотник, убивающий дуплетом пару куропаток. Оба солдата упали, даже не вскрикнув, даже не взмахнув руками.
Шесть всадников и одна лошадь уложены семью выстрелами! Есть от чего прийти в ужас!
Впрочем, в Клондайке Сорви-голова превзошел и это достижение, когда во время полярной ночи истреблял арктических волков, причем единственной мишенью ему служил фосфорический блеск их глаз Замечательный стрелок протянул Фанфану свое ружье с опустевшим магазином.
— Дай твое! — сказал он.
Маленький парижанин отдал ему свое заряженное ружье, и Сорви-голова вздохнул с облегчением, снова почувствовав в руках надежное, пригодное к действию оружие.
Англичане на мгновение заколебались. Да и понятно: они желали поохотиться за двумя подозрительными велосипедистами, сыграть забавную партию своей излюбленной игры «подколем свинью», а напоролись на двух молодцов, которые в одно мгновение уничтожили шестерых улан.
Атака не удалась. Тщетно двое ближайших к Молокососам улан пытаются на полном скаку пронзить их копьями. Копья слишком коротки и не достигают цели, а пущенные в карьер кони вихрем проносятся мимо Молокососов.
Просиявший Фанфан показал уланам нос и крикнул им вдогонку:
— Проваливайте-ка вы со своими палками от метлы! Они годны только на то, чтобы сшибать с деревьев орехи да яблоки!
— Погоди еще радоваться, — заметил Сорви-голова.: — Думаешь, они вернутся?
— Ничуть не сомневаюсь. Всей душой ненавижу их, но охотно признаю их мужество.
— Значит, по-твоему, им мало полученной взбучки?
— Да. А вот и доказательство… Ложись. Скорей!.. Сорви-голова, повалив на землю своего товарища, распластался рядом с ним в канаве.
И вовремя! Грянуло шесть выстрелов. Взвились столбики пыли, взлетели осколки камней.
— Ба! — торжествовал Фанфан. — Да что они, ногами, что ли, стреляют?.. Точь-в-точь, как я!
Уланы убедились, видно, что конной атакой ничего не добьешься; они отъехали метров на триста, спешились и, укрывшись за своими конями, открыли ответный огонь.
Весьма неосторожный ход, когда имеешь дело с таким стрелком, как Сорви-голова.
Огромная выбоина, вырытая бурскими повозками, укрывала не хуже траншеи. Сорви-голова, не обращая внимания па град пуль, которыми осыпали их англичане, прицелился в одну из лошадей противника чуть пониже уха. Сраженный выстрелом конь, прежде чем упасть, вздыбился, открыв при этом скрывавшегося за ним солдата.
Раздался второй выстрел. Улан, пораженный в лоб, опрокинулся навзничь.
— Всего пятеро осталось! — завопил Фанфан, но тут же вскрикнул:-Ужалили!..
Он неосторожно приподнял голову над колеёй, и английская пуля сняла, как резцом, мочку его правого уха.
— Да ты не волнуйся, сущие пустяки!
— Тем лучше. Пора уж кончать, — отозвался Сорвиголова.
Уланы, легкомысленно опустошив магазины своих ружей, прекратили на время огонь. Пока они наспех, торопливо роясь в патронташах, перезаряжали ружья, Сорвиголова с молниеносной быстротой перестрелял лошадей.
Ни одна лошадь не падала сразу. Все они бились, поднимались на дыбы и отскакивали в сторону, обнажая скрывавшихся за ними всадников. Один из пяти оставшихся в живых улан целился в них, стоя на колене. Но Жан успел опередить его, и, пораженный пулей капитана Сорви-голова, он опрокинулся навзничь.
— А теперь только четверо! — торжествовал Фанфан, зажимая рукой сильно кровоточащее ухо.
Вся эта драма длилась не более пяти минут. Уцелевших улан охватил какой-то суеверный страх.
О, если бы у них были кони, как охотно бросились бы они наутек! Но бедным животным досталось сильнее людей: все они были перебиты.
Уланам оставалось только поплотнее прижаться к земле. А кругом — ни ложбинки, ни камня, за которым можно было бы укрыться, лишь кое-где скудные клочья степной травы.
Молокососы же, хотя и уступали уланам в численности, были отлично укрыты от глаз противника.
— Пора кончать! — повторил Сорви-голова. — Нам нельзя терять времени, ведь путешествие только началось. Гром и молния! А как охотно уничтожил бы я целый полк этих проклятых улан!
Сорви-голова прекрасно научился у буров бить врага из засады. Он умел, не обнаруживая себя, следить за всеми действиями противника, мог незаметно для неприятеля изменить позицию или зайти врагу в тыл. Вот и теперь, зарядив свое ружье, он шепнул несколько слов Фанфану, а сам пополз по выбоине.
Уйдя метров на пятьдесят от своего товарища, Жан едва слышно свистнул сквозь зубы.
Фанфан тотчас же насадил на ружье шляпу и, вытянув в сторону руку, приподнял шляпу над выбоиной. Англичане клюнули на эту приманку и принялись нещадно ее обстреливать. Их головы чуть приподнялись над землей. Но для Жана Грандье и этого было достаточно. Паф! Паф!.. — раздались его меткие выстрелы. И тотчас же за ними последовали два других: паф, паф!.. Жан послал их наугад, целясь чуть повыше линии цвета хаки, по которой можно было узнать затянутые в мундиры спины улан. Наступила полная тишина. Потом от земли отделился один (всего один!) объятый смертельным ужасом человек.
— Погибли! Все погибли! — кричал он, размахивая белым платком. — Вы убили всех!.. Я сдаюсь, сдаюсь.
— Откуда он взялся? — удивился Сорви-голова, поднимаясь в свою очередь. — Значит, я все-таки промахнулся… Эй, Фанфан! Поднимайся! Победа за нами!
