На первой рекламе вино было красное, на второй — белое, на третьей — розовое.
Стеклянная перегородка отделяла от приемной большую комнату, где работали не меньше трех десятков мужчин и женщин. В глубине, за второй перегородкой, также разместились, сотрудники. Все было залито ярким светом, оборудовано на современный лад, обставлено по последней моде.
Мегрэ подошел к окошечку, собираясь обратиться к юной дежурной, но вынужден был вытащить носовой платок и высморкаться. Девушка терпеливо ждала.
— Простите, могу я видеть господина Лусека?
— Заполните, пожалуйста, бланк, — ответила девушка и протянула листок, на котором было напечатано: «Фамилия, имя» и немного ниже: «Цель визита». Он написал всего два слова: «Комиссар Мегрэ».
Девушка исчезла за дверью, расположенной напротив, и довольно долго не возвращалась. Наконец она пригласила их во вторую приемную, более уютную, но также выдержанную в стиле модерн.
— Господин Лусек незамедлительно примет вас. Он говорит по телефону
Действительно, ждать не пришлось. Другая девушка ввела их в обширный кабинет, тоже производивший впечатление ультрасовременного.
Низенький человек встал из-за стола и протянул руку.
— Комиссар Мегрэ?
— Да.
— Стефан Лусек. Прошу садиться.
Лицо Лусека, с длинным шишковатым носом, испещренным тонкими синеватыми прожилками, с торчащими из ушей и ноздрей пучками волос, густыми, всклокоченными бровями сантиметра в два шириной, было отталкивающе уродливым. Костюм явно нуждался в глажений, воротничок под галстуком был целлулоидным.
— Вы по поводу убийства мсье Шабю?
— Угадали.
— Я давно уже поджидаю кого-нибудь из полиции. Утренние газеты я не успеваю просматривать: мой день начинается очень рано. О случившемся меня известила вчера по телефону госпожа Шабю.
— Я не знал об этой конторе и поехал прямо на набережную Шарантон. Насколько я понял, Оскар Шабю работал преимущественно там?
— Да, но приезжал сюда ежедневно. Он предпочитал за всем наблюдать сам.
Взгляд Лусека был бесстрастен, голос лишен модуляций.
— Вам известен кто-нибудь, на кого может пасть подозрение?
— Нет.
— По слухам, Шабю был очень богат и, сколачивая состояние, несомненно, проявлял беспощадность…
— Об этом мне также неизвестно.
— Не является секретом и его повышенный интерес к женщинам…
— Меня не занимала частная жизнь Оскара Шабю.
— Где его письменный стол?
— Здесь. Напротив моего.
— Он приезжал сюда со своей секретаршей?
— Нет. Здесь вполне достаточно персонала. Лусек не давал себе труда ни улыбнуться, ни как-нибудь иначе выразить свои чувства.
— Давно вы работаете на фирму?
— Еще до того, как была открыта эта контора.
— А прежде чем занимались?
— Тем же, что и теперь. Моя специальность — финансы.
— В ваши обязанности входит составление налоговых деклараций?
— Помимо прочего, и это.
— Не вы ли займете место Шабю?
Мегрэ пришлось снова заняться своим носом, и он почувствовал, что у него вспотел лоб. И снова, в который уже раз, стал извиняться.
— Простите…
— Не торопитесь. На ваш вопрос не так просто ответить. Фирма принадлежит не акционерной компании, а господину Шабю. Ее унаследует госпожа Шабю, если это не будет противоречить завещанию покойного.
— Вы с ней в хороших отношениях?
— Мы почти не знакомы.
— Но ведь вы были правой рукой Оскара Шабю?
— Я занимался клиентурой и сбытом. У нас больше пятнадцати тысяч торговых точек, рассеянных по стране. Сорок служащих здесь и около двадцати инспекторов разъезжает по провинции. Кроме того, есть отдел, ведающий Парижем и пригородами. Он размещается этажом выше. Отделы экспорта и рекламы также.
— Много ли женщин среди персонала?
— Простите?
— Я спрашиваю, много ли среди служащих женщин и девушек?
— Н-не знаю…
— Кто ведает наймом?
— Я.
— Оскар Шабю в эти дела не вмешивался?
— Почти нет.
— Не ухаживал ли он за кем-нибудь из сотрудниц?
— Не замечал.
— Если я правильно понял, вы отвечаете за все виды сбыта?
Вместо ответа Лусек опустил глаза.
— Не исключено, что вы сохраните за собой должность и, кроме того, примете руководство конторой на набережной Шарантон?
Лусек опять промолчал.
— Были у кого-нибудь из служащих причины для недовольства хозяином?
— Не слышал.
— Вы, разумеется, хотели бы видеть убийцу за решеткой?
— Безусловно.
— Должен сказать, что пока вы мне решительно ничем не помогли.
— Сожалею.
— Какого вы мнения о госпоже Шабю?
— Очень умная женщина.
— Как можно охарактеризовать ваши отношения?
— Вы уже спрашивали об этом. И я вам ответил, что мы едва знакомы. Госпожа Шабю здесь почти не бывала, а мне не часто случалось ездить на площадь Вогезов; я не принадлежу к числу лиц, посещающих званые обеды и вечера.
— А Шабю уделял много внимания светской жизни?
— На этот вопрос могла бы лучше ответить его жена.
— Известно вам что-нибудь о завещании?
— Нет.
Мегрэ видел, что разговор ни к чему не приведет. Лусек решил молчать и будет молчать до конца.
Комиссар поднялся, чувствуя, что у него начинает кружиться голова.
— Попрошу вас прислать на набережную Орфевр список служащих фирмы, указав их адреса и возраст.
Лусек молча кивнул и позвонил. Та же девушка проводила посетителей к выходу. Перед тем как сесть в машину, Мегрэ зашел в бар выпить стаканчик рома. Лапуэнт ограничился фруктовым соком.
— А теперь куда?
— Скоро полдень. Ехать к госпоже Шабю? Нет, пожалуй, поздно. Вернемся к себе. Закусим в пивной «Дофин».
Из телефонной будки Мегрэ позвонил домой, на бульвар Ришар-Ленуар.
— Что там у нас на обед? Нет, не приеду. Сохрани мою порцию на ужин. Верно, охрип. Только и делаю, что сморкаюсь. До вечера.
Комиссар был в дурном настроении.
— У всех, кого ни возьми, хватало причин желать Шабю смерти, — сказал он, — но лишь один дошел в своей ненависти до конца и застрелил его. А люди, к преступлению непричастные, не только не помогают нам найти, этого одного, но скорее ставят палки в колеса. Лишь Анна-Мари, смешной Кузнечик, искренне и охотно отвечала на все, о чем бы я ее ни спрашивал. Что ты о ней думаешь?
