Зоя подписывала истории болезни.
– Заходи, – сказала она приветливо. – Вот чего только люди не понапишут... Надо же, диагноз: грыжа, склонная к ущемлению. Не маразм ли?
– Маразм. – Чтобы задобрить начальницу, Стас готов был согласиться с чем угодно.
– Склонная к ущемлению. Все равно что сказать: женщина, склонная к блядству. Или она продается мужикам, или нет, и грыжа тоже ущемилась или нет. А к чему уж там она склонна, это ее личное дело. Чаю хочешь?
– Спасибо, Зоя Ивановна, только что попил. А я хотел спросить...
Тут дверь открылась, и вошел Максимов. При нем, конечно, разговаривать было невозможно. «Принесло же урода», – зло подумал Стас.
Он отступил, но не сдался. Взяв методичку, устроился в нише возле сестринского поста. Подождет, пока профессор свалит, а это произойдет скоро. Никто не в состоянии выносить его дольше получаса, и Зоя Ивановна тем более.
Но прошло двадцать минут, а Максимов не показывался.
Стас изучил все стандарты экстренной хирургической помощи и перешел к отравлениям. Пациенты начали коситься на него недружелюбно – диван в нише предназначался для отдыха больных, но в присутствии Стаса им было неловко перемывать косточки своим лечащим докторам.
И вдруг в конце коридора показался знакомый силуэт... Люба!
Стас вскочил с дивана не веря своим глазам. Неужели она пришла к нему? Он сделал шаг навстречу, уже зная, что скажет ей: «Сегодня вы еще красивее, чем при нашей последней встрече, хотя тогда я думал, что красивее быть невозможно». Почему при виде Любы ему в голову приходят пошлые комплименты, Стас не знал. Но черт побери, в черных брючках и простой белой блузке она действительно выглядела невозможно красивой!
– Здравствуйте, Люба! – бросился он к ней.
– Здравствуйте, – сказала она вежливо, но не остановилась. Равнодушно улыбнулась и скрылась за дверью Зоиного кабинета.
Стас вышел на улицу и закурил. Подумав, углубился в больничный садик и устроился возле скульптуры медсестры. Скульптура, созданная неведомым художником в эпоху торжества социализма, имела совершенно неактуальные пропорции и выглядела чрезвычайно заброшенной. Кое-где из нее торчали ржавые прутья арматуры, а краска-серебрянка давно потускнела и облупилась. Скульптуру целомудренно прикрывал куст сирени, и Стас, присев на корточки, спрятался за его ветками. Меньше всего на свете ему хотелось бы сейчас кого-то видеть. Люба больно ранила его самолюбие, сделав вид, что они незнакомы.
Конечно, куда ему! Несмотря на переполнявшие его чувства, Стас видел несомненные признаки того, что Люба состоятельная женщина. Ее спокойное отношение к норковой накидке, которая долгое время провалялась на полу беседки, говорило о том, что она куплена не на последние деньги. И что он, молодой нищий обормот, для такой светской львицы? С ним можно поиграть в страсть, если на улице теплый летний вечер. А если вдруг этот обормот что-то о себе вообразит, у нас достаточно воспитания и такта, чтобы поставить его на место одной вежливой улыбкой.
А может, она вообще замужем! Скорее всего. Откуда иначе у нее деньги, ведь на бизнес-леди она совершенно не похожа.
Стас закурил новую сигарету. Мечты никогда не сбываются. Пора бы знать. И хватит уже жить рабом своих желаний. Пора остепениться и понять, что человеку нужно для счастья не бессмысленное томление духа, а надежная и верная жена одного с ним круга. Все эти Любы и свидания в беседках не больше чем последние судороги духа перед утратой свободы.
Нет, это просто смешно. И правильно он получил от Любы щелчок по носу. «Здравствуйте!» Стас скосил глаза и изобразил жуткую улыбку: мол, кто вы такой, молодой человек? Как вы вообще могли подумать, будто я приняла всерьез ваши приставания? Где я и где вы!
Вот и хорошо. Теперь он свободен.
Стас пошел в общежитие, там принял душ и побрился. По дороге к Вариному дому купил скромный букет и бутылку вина. На душе было не слишком радостно, но предложение делают один раз в жизни. По крайней мере хочется в это верить.
Варя мыла окно. Стас с улицы заметил ее легкий силуэт.
– «Эта женщина в окне... в платье розового цвета... утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез...» – пропел он строчку из песни Окуджавы и помахал Варе.
Она опустилась на корточки.
– Привет! – Варя жила на втором этаже, можно было даже не кричать. – Ты не говорил, что придешь.
– А вот пришел.
– Хорошо. – Махнув ему рукой, она спрыгнула с окошка в комнату – открывать дверь.
Она выглядела весьма сексапильно в обтягивающих штанах по колено. И легкая косынка, под которую Варя убрала волосы, очень шла ей.
– В таком виде... – войдя, он первым делом обнял ее, – выставлять себя на виду всего двора... Я ревную.
Варя отстранилась:
– Нет, не трогай меня. Я вся пыльная.
– Ничего страшного. Дай-ка мне какие-нибудь спортивные брюки и майку, я помогу тебе.
– Правда? Вот здорово! И что ты будешь делать?
– Подержу тебя, чтоб из окна не выпала.
Стас обнял ее крепко, уверенно устроил ладони на попе. Это родное, до каждой клеточки знакомое тело...
Дурачась, Варя дала ему собственные невообразимо лиловые штаны и голубую майку со стразами. Они быстро справились с окнами, потом Стас повесил занавески. Обоим работалось весело, легко, и Грабовский подумал, что и жить они будут так же.
– Варь, а ты за меня выйдешь? – спросил он, спрыгивая со стремянки.
Она кокетливо улыбнулась и промолчала.
– Я серьезно спрашиваю.
Он сложил стремянку и, с трудом развернув ее в узком пространстве коридора, убрал в кладовку.
– Что это ты вдруг? – засмеялась Варя.
– Почему – вдруг? Мне казалось, это само собой разумеется. Ты же давно знаешь, что я хочу на тебе жениться.
– Я телепат, по-твоему?
– Ладно тебе! Все ты прекрасно знала.
– А вот и нет! – Она показала ему язык и убежала в ванную.
Ее не было довольно долго, но ожидание того стоило. Варя накрасилась ярче обычного, распустила волосы и надела мини-платье с высокой талией.
– Ух, какая ты красивая!
Стас сидел на диване, Варя решительно залезла к нему на руки и уверенно взяла за плечи.
– И почему же, позвольте осведомиться, вы хотите жениться на мне? – спросила она сурово.
Грабовский улыбнулся:
– Потому что люблю.
– Это ты-то?
– Это я-то.
– Ну что же... Давай поженимся.
Они поцеловались.
Потом пришли Варины родители, и Грабовский был представлен в новом качестве официального жениха. Как обычно, долго пили чай, но сегодня эти посиделки были приятны Стасу, он был счастлив – как человек, сделавший что-то хорошее и правильное.
