– Не важно. Суть в том, что я назначил наркоману комплексное лечение в нашем тигрятнике, вежливо попросил охрану, чтобы они его туда затрюмили, и пошел писать историю.
– А что такое тигрятник? – спросила не искушенная в медицинской терминологии Люба.
– Палата повышенной комфортности с железной дверью и решетками, – мимоходом пояснил Ваня и со вкусом чихнул. – Карцер, грубо говоря. В общем, я мирно заполняю карту, Стас кокетничает с девушками, наркоман ждет, когда наши доблестные стражники отведут его лечиться. И вдруг среди полного спокойствия этот царь природы, гражданин Земли достает из кармана небольшой такой ножичек с двадцатисантиметровым лезвием и прет на Алису с Соней. Я сам-то ничего не видел, вскочил, только когда девки завизжали.
Зоя всплеснула руками:
– Охренеть! Я понимаю еще, когда каждый второй пациент с порога заявляет врачу, что он взяточник и убийца, но если они начнут на нас с ножами кидаться...
– И кто еще знает, кого он до нас этим ножом кромсал! Получается не только холодное, но и бактериологическое оружие. Я сидел-то выгодно, за его спиной, но мне ведь время нужно было из-за стола вылезти... И тут Стас хватает наш новый кардиограф и как треснет этого козла по башне со всей дури! Аж зазвенело все! Тут я подскочил...
– А охрана?
– Ну их в жопу! – с чувством выругался Иван. – Не знаю, чего они копались, дубинки свои, что ли, пулями заряжали! От них только пользы было, что наручники ему надели, когда мы с Грабовским уже его вырубили. Стас, честное слово, прямо герой! Можно сказать, грудью закрыл девок. Правда, чтобы закрыть Алиску, нужно пять таких грудей, как у него.
У Любы неожиданно стало так тепло, так спокойно на душе! Так приятно было слушать похвалы в адрес мужчины, в которого она по уши влюбилась и которому тоже немножко нравилась.
– Неужели кардиограф сломался от одного удара? – поинтересовалась Зоя.
– А вы как думали? Если даже твердокаменная башня наркомана раскололась, Колдунов потом зашивал. Грабовский – это, как красота, страшная сила! Нет, я тоже этого урода, конечно, перетянул пару раз по хребту, но без особой злобы. А кардиограф с первого удара разлетелся, я уже обломками орудовал.
Зоя заметила, что в данной ситуации нужно им объявить благодарность перед строем, а не заставлять писать всякие бумажки.
– Или он умер? – спохватилась она.
– Сейчас, дожидайся! – фыркнул Ваня, в волнении забыв о конспирации. – Лежит у нас с абстиняком и каждое утро на обходе рассказывает мне, что он со мной сделает, когда выйдет. Слушай, а Колдунов какой мужик классный!
– Ты мне это говоришь?
– Нет, правда, такого самообладания я даже от него не ожидал. Представь себя на его месте – заходишь ты в приемное по вызову дежурной сестры и видишь картину маслом: на полу стреноженное тело среди останков кардиографа, под головой лужа крови, а посреди холла финский нож валяется. Девчонки белые, будто их полдня в «Ванише» отмачивали, и два придурка с перекошенными рожами. Есть, вообще говоря, отчего в истерику скатиться. А Ян Александрович спокойно попросил доложить обстановку. «Слава Богу, – говорит, – ребята, вы все живы. Несите мне скорее набор ПХО, я этому другу рану зашью, пока он не очухался». Мы оправдываемся, извиняемся, а он шьет и знай себе поет из фильма про трех мушкетеров: «Если сам вам шпаги дал, как могу остановить я кровопролитье, кровопролитье!» И так нас сразу отпустило...
– На таких, как он, вообще молиться надо, – сказала Зоя сурово. – Дай-ка мне телефон, я Стасу звякну, пусть сюда едет. Будет лучше, если вы напишете объяснительную под моим чутким руководством, знаю я вас!
– Фи, что за солдафонские выражения. – Анциферов улыбнулся и погладил Зою по острой коленке.
– Серьезно. Вы возьмете бутылку и вместо покаянной бумаги накатаете программное заявление типа «Я этих гадов давил и давить буду!».
– Пока есть кардиографы в приемном отделении, – робко заметила Люба и отодвинула тарелку. – Спасибо, Зоечка, за ужин.
Зоя захлопотала, уговаривая ее остаться, а Ваня тем временем звонил Стасу, чтобы бросал все и ехал к начальнице.
Люба боялась встречи с Грабовским, ей казалось, что вид человека, который никогда не будет принадлежать ей, больно ее ранит. А потом вдруг подумала – ничего, последний раз можно! Да, она будет тосковать по Стасу, но ничего страшного, если сейчас она просто посмотрит на него...
И Люба покорно опустилась на табуретку и занимала Зою с Ваней легким трепом о жизни сценаристов, пока ждали Грабовского. Сердце ее сжималось в такт каждой прошедшей минуте: вот он спустился в метро, вот стоит на проспекте Энгельса, ожидая красно-белую коробочку трамвая...
Звонок в дверь раздался в точном соответствии с ее расчетами. В ответ на него у Любы наступила такая слабость в ногах, что она поняла – ни за что не сможет выйти в прихожую встретить Стаса. Бросив ей укоризненно-заговорщицкий взгляд, открыла Зоя.
– Господи, тебя что, посадили уже? – раздался из коридора ее изумленный возглас.
– А, это! – Люба услышала, как Стас смеется, и невольно улыбнулась сама. – Маленькое недоразумение, Зоя Ивановна. Меня сосед по общаге машинкой стриг. А потом хотел подровнять, да забыл, что насадку уже снял. Провел над ухом разик, и все! Панки в городе! Пришлось добривать.
– Тебе идет!
Стас вошел в кухню. С обритой головой он напоминал первоклассника, и Любе показалось, что он совсем по-детски смутился, увидев ее. Или она выдает желаемое за действительное? Вдруг она почувствовала, как Зоина рука властно провела по ее собственному ежику.
– Такое впечатление, что у меня дома заседает партячейка скинхедов. Сговорились вы, что ли?
Люба вспомнила, как выглядит ее голова, и похолодела. Теперь Стас запомнит ее с дурацкой экстремальной стрижкой и нечеловеческим цветом волос. Боже, что он о ней подумает? Зачем только она решила досадить Максимову? Знала же, ничего хорошего не может получиться, если ты делаешь что-нибудь назло.
– Ты поужинаешь, герой? – невозмутимо продолжала Зоя. – Съешь котлетку, пока горячая.
Стас смущенно отказался. Он мялся в дверях, не решаясь сесть на единственное свободное место рядом с Любой.
– Я так волнуюсь, что совсем нет аппетита.
– Герой, съешь бутерброд с икрой! Видишь, даже стихами заговорила. Да что тут волноваться! – Не обратив внимания на отказ, Зоя наполнила тарелку. – Лучше бы он вас поубивал, что ли? Это мы еще на администрацию представление напишем, что закупают в приемное кардиографы с такими низкими боевыми характеристиками. Что это такое, в самом деле? Развалился после первого удара.
– Смех смехом, а меня вызывали сегодня на ковер. Тебя, Вань, тоже хотели дернуть, но ты уже ушел. Орали так, что у меня уши заложило.
– Да что они нам сделают? – сказал Иван безмятежно. – Ну, заставят возместить стоимость аппарата. Ради Бога, с моей стипендии пусть вычитают хоть до посинения. Ну, выговор объявят. В тюрьму не посадят, не убьют, раком не заразят, импотентом не сделают. А больше я не боюсь ничего.
