– Я очень тебя прошу! Мне плевать, что будет завтра, только поедем сейчас домой! Пожалуйста! Ты давным-давно доказал родителям, что ты любящий сын. Пусть теперь Николай Петрович докажет, что он любящий отец, который уважает твой выбор.
– Папа никогда ничего никому не доказывает. Он информирует. Вика, не сходи с ума. В чем трагедия? Ничего плохого с тобой пока не случилось. И не случится, если мы будем вести себя как взрослые люди. Согласен, папа иногда давит на меня, но, любимая, сейчас мы с тобой зависим от него. Нам нужно, чтобы он помог тебе в ущерб собственным интересам, и мне кажется, будет справедливо, если мы немножко поживем так, как он хочет.
В кабинет постучали – администраторша спросила, нужна ли она еще сегодня, Андрей ее отпустил.
За дверью кабинета наступила тишина, супруги тоже молчали…
– Любимая, мне кажется, тебе пора ехать. Мама ждет, я обещал не опаздывать к ужину.
Ах так? Не говоря ни слова, Вика вскочила и не оглядываясь пошла к двери. Слезы хлынули помимо ее воли, остановить их она не могла.
Андрей догнал ее в подъезде. Но и теперь не обнял – осторожно взял под локоток, открыл перед ней дверь и повел к своей машине.
В полном молчании он довез ее до стоянки, где Вика оставила «ниссан». Вышел из машины, распахнул пассажирскую дверцу.
– До свидания, любимая. Прошу тебя, не приезжай пока. Ты только все испортишь.
– Как скажешь, – хмуро ответила она.
– Ты умница, ты же все понимаешь…
От этих слов Вика похолодела. Когда-то давно она прочитала в журнале, что мужское «Ты же все понимаешь» в переводе на женский язык значит: «Ты проглотишь и оправдаешь любую гадость, которую я тебе сделаю». Ну зачем она тогда запомнила эти слова?
Стоя перед светофором, Вика пыталась привести мысли в порядок.
Допустим, ради ее спасения Андрей должен сейчас жить с родителями и всячески ублажать отца. Допустим. Хотя самой Вике казалось, что Николаю Петровичу приятнее было бы иметь дело с самостоятельным и независимым сыном, а не с… жалким подхалимом. Да-да, с жалким подхалимом! Хотя… Что она, бездетная, понимает в родительских чувствах, этой гремучей смеси эгоизма и самообмана?
Глава седьмая
Весь следующий день Вика провела как на иголках. Она ждала известий от следователя и смотрела телевизор, подсчитывая, сколько раз покажут сюжет с ее участием. Слава богу, звездой эфира ей пришлось стать всего два раза – на третий день новость потеряла актуальность, растворилась среди более свежих. Молчание следователя обнадеживало – наверное, сейчас он занят тем, что закрывает ее дело под давлением всемогущего свекра. Но почему Андрей опять молчит?
Вика вновь прозвонила все его телефоны. Безрезультатно. Мучиться неизвестностью она больше не могла и набрала номер Николая Петровича.
– Да! – Голос звучал раздраженно – наверное, она оторвала свекра от важных государственных дел.
– Это Вика.
– Слушаю тебя.
– Николай Петрович, вы не знаете, почему Андрей не отвечает на звонки? Я волнуюсь.
– Андрей уехал в Испанию на стажировку.
– Как?! – Она ждала любого ответа, только не этого. Какой-то кошмарный сон, театр абсурда…
– Так.
– Но почему он меня не предупредил?
– Не знаю. Не успел.
– Но…
– Ты хочешь знать, сообщил ли он мне о твоей проблеме? Сообщил. Я все решу.
– Ой, спасибо, Николай Петрович…
– Вика, мне некогда. Когда будет нужно, я сам тебе позвоню.
Мир рухнул. Уголовное дело, подписка о невыезде – все это мелкие неприятности по сравнению с тем, что любимый муж, самый близкий человек на свете, оставил тебя наедине с бедой. Жизнь есть жизнь, она всегда готова нанести тебе страшный, сокрушительный удар, но если рядом любимый, то кровь в твоих жилах горяча и ты можешь бороться. Только предательство того, кого ты считала частью себя, способно заморозить твою кровь и погрузить твою душу в ледяные воды отчаяния.
Вика чувствовала, как превращается в ледяную статую, готовую от малейшего толчка разбиться вдребезги.
Господи, все, что угодно, только не это! Пусть шьют дело, пусть признают виновной и, черт с ним, даже посадят, лишь бы только не знать, что Андрей – предатель! Лишь бы только он был рядом, утешал ее, а потом носил сухари!
Даже обещание Николая Петровича уладить конфликт не радовало.
Судорожно вздохнув, Вика поплелась в ванную, вдруг в аптечке найдется хоть валерьянка.
С другой стороны, не катастрофа. Понятно, что Андрей рванул в Испанию не ради новых стоматологических навыков. Отец отправил его подальше от эпицентра конфликта. Раз по телевизору проскользнула информация, что взяточница Вика – родственница известного чиновника, найдутся журналисты, желающие развить эту тему. Докопаются до Андрея, он может сгоряча ляпнуть что-то не то, а если СМИ коснутся его бизнеса, это будет мощный черный пиар. Обыватель не станет раздумывать, влияет ли наличие жены-взяточницы на качество стоматологических услуг в клинике мужа. Торговая марка засветилась в негативном ключе, вот и все… «Что-то с этой фирмой неладно», – отложится на уровне подкорки.
Реально Андрей ничем ей помочь не может, это ясно. Во время военных действий эвакуируется все самое ценное и небоеспособное. Тоже логично. Он вернется, когда все закончится, и объяснит свое бегство этими самыми словами. Скажет, что спасал их общий бизнес, стратегический резерв семьи.
Все правильно, только Вика никогда больше не сможет ему верить.
Он должен, должен был позвонить ей и сказать все это сам!
Целую неделю Вика не выходила из дома. Следователь не вызывал, и она не знала, хорошо это или плохо. Николай Петрович обещал все решить, и теперь Вика почти не волновалась за исход дела.
Но пережить предательство мужа оказалось невозможно. Она просыпалась с этой мыслью и с ней же засыпала. Все валилось из рук, она не могла заставить себя не только на чем-нибудь сосредоточиться, но даже нормально поесть.
– Так, хватит! – заорал Балахонов, которому наскучило смотреть, как она давится бутербродом.
Он навещал ее почти каждый день после работы. Иногда с ним приходила Лариса. Синяк у нее под глазом почти прошел, а вместе с ним и желание разводиться. Жизнь ее налаживалась – протрезвев, муж так испугался дела рук своих, что помчался кодироваться.
Лариса варила ей куриный суп, словно больной, и ругательски ругала Андрея. Справлялась она с этим гораздо лучше Вики, чей словарный запас был менее для этого приспособлен.
Вику тяготили визиты коллег, но признаться в этом она не могла. Родители – другое дело, им она честно сказала, что хочет побыть одна, их сочувствие будет для нее мучительно. Об Андрее она ничего им не говорила, но родители проявили деликатность и обходили тему мужа глухим молчанием.
