Она вышла в сад. Посмотрела в темнеющее небо, на желтую ноздреватую луну. Листья живой изгороди, серебристые в лунном свете, мелко дрожали. Ночь казалась такой уютной, такой радостной, что Вика на секунду поверила – она будет спасена.
Но нет, ей нельзя поддаваться на ласку нежного ночного ветерка и прислушиваться к шепоту любимых цветов.
У нее есть три дня. И что бы она в эти три дня ни делала, результат будет один. Единственное, что она может, – как-то решить проблему с долгом в сто двадцать тысяч. Выплатить его сейчас нереально, нужно только позаботиться, чтобы он не повис на ее родителях. Объявить себя банкротом? Вика понятия не имела, как это делается. Завтра с утра она пойдет в банк и все выяснит.
Еще соберет вещи. Отложит гардероб для тюрьмы, остальное отдаст Ларисе.
Вот, пожалуй, и все. Осталось решить, как быть с родителями, ехать к ним прощаться или не стоит. Лучше всего просто навестить, побыть с ними, не предупреждая о скорой разлуке.
Можно еще походить по юридическим консультациям, нанять наконец адвоката. Но зачем? Балахонов уверен, что ее дело заказное, и, наверное, он прав. Вика понятия не имела, кто ненавидит ее до такой степени, чтобы сгноить в тюрьме, но этому неизвестному недоброжелателю не составит труда перекупить ее адвоката. Лучше уж пусть перекупает бесплатного, которого ей даст государство. Не так обидно.
Она открыла шкаф. Господи, как же у нее мало вещей! Поглощенная строительством дома, Вика редко баловала себя обновками. Она одевалась в дорогих магазинах, поэтому вещи служили долго. К тому же, поглощенная работой, она почти нигде не бывала. Доехать до больницы, там переодеться в форму, потом домой – так вещи не сносишь. Две пары брюк, джинсы, юбка, пара летних платьев, пяток блузок, свитер – вот и весь ее гардероб. У нее даже шубы нет, только три куртки из «Спорт-мастера», и те купленные со скидкой!
Андрей никогда не давал ей денег. Считалось, что они живут на его зарплату, но выражалось это в том, что он покупал продукты, когда приезжал к ней на уик-энд. Да, подарки дарил, но именно из-за них у нее теперь сто двадцать тысяч долга.
Продолжая доставать вещи из шкафа, Вика наткнулась на аккуратно сложенную стопку белья. Вот агрессивное черно-красное боди с ленточками, а вот кружевной лифчик и трусики-балахоны в стиле девятнадцатого века. У нее даже была одна комбинация с легким привкусом садо-мазо. Андрей любил, когда она щеголяла перед ним в сексуальном белье, и ей тоже очень нравилось чувствовать кожей его страстные взгляды. Почему теперь ей противно даже касаться этого белья?
Она брезгливо запихала всю стопку в пакет и потащила на дальнюю помойку. Была уже глубокая ночь, пусть и белая, но Вика не боялась грабителей. По сравнению с тем, что она уже потеряла, масштабы уличных воров не впечатляли.
Вот и все. Теперь остается только сидеть и ждать, когда за ней придут. А ведь раньше она каждую секунду своей жизни боролась за место под солнцем! И всегда держала свою судьбу в руках – так ей по крайней мере казалось. Теперь управление потеряно.
Ее зазнобило, ноги ослабли. Вика вытянулась на диване и накрылась с головой теплым пледом.
«Надежды нет, – стучало в висках метрономом. – Надежды нет».
Сквозь плед она еле расслышала звонок мобильного. Кому она понадобилась во втором часу ночи? А впрочем, пошли все к черту!
Но телефон не умолкал – прервавшись на несколько секунд, звонок раздался вновь. Балахонову не терпится выразить свои соболезнования? Как будто это может что-то изменить!
На дисплее телефона высвечивался незнакомый номер. Сердце екнуло – такие ночные звонки не предвещают ничего хорошего. И хоть Вика считала, что самое страшное с ней уже случилось, опыт несчастного человека научил ее: никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
Она нажала зеленую кнопку и резко сказала:
– Да!
– Виктория Александровна?
Незнакомый мужской голос был как бы и знакомым… Вике пришлось стиснуть зубы, чтобы не верить. Не верить! Ни в коем случае не верить, потому что она наверняка ошибается, и это будет так больно, что она просто умрет.
– Да, это я, – процедила Вика, изо всех сил убеждая себя, что звонят от следователя. Главврач наябедничал, что увольняет ее, и в прокуратуре решили не дожидаться понедельника.
В трубке помолчали.
– Вы меня не узнаете, Виктория Александровна?
– Нет.
– Витька, да ты что?
– Сергей?!
– Так точно.
– Ты… – Вика хотела уже спросить: «Ты зачем мне звонишь?» – но вовремя остановилась.
– Я. Вить, мы можем встретиться?
– Да, конечно.
– Где тебе удобно? Можно, я к тебе приеду?
– Ты не успеешь. Самолеты с Камчатки прилетают по понедельникам, а в понедельник я уже не смогу увидеться с тобой.
Она сама удивилась, что случайно услышанная пару лет назад информация о расписании самолетов с Камчатки намертво засела в ее памяти.
– Я здесь.
– Где?
– В твоем городишке. Где точнее, не скажу. С электрички прошел пару кварталов.
Вика назвала адрес. На такси Сергей должен подъехать через десять минут, и она заметалась. В доме порядок, но она сама… Тощая, как вобла, косметики – ноль. На автопилоте Вика вылетела из халата и буквально впрыгнула в любимое платье с английским рисунком. Потолстеть за десять минут она не успеет, накраситься, впрочем, тоже, и это даже хорошо. Любой, даже самый искусный грим только подчеркивает болезненное состояние человека. Еще полторы минуты ушли на то, чтобы собрать волосы в гладкий хвост. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. И как Вика ни уговаривала себя, что это абсолютно лишние вегетативные реакции, Сергей просто решил порадовать старую любовь баночкой свежей икры и тушкой копченой рыбы, успокоиться она не могла.
«Черт, что же я так психую, ведь все давно похоронено?
Сейчас он попьет со мной чаю, удостоверится, что любовь умерла, и вежливо откланяется».
– Ничего не будет. Все уже было, – шептала она, а пальцы стискивали прутья калитки, возле которой она поджидала Дайнегу.
Наконец в глубине аллеи показались фары машины. Боясь, что водитель не найдет ее дом, Вика побежала навстречу.
– Здравствуй, Вика! – Сергей провел ладонью по ее плечу, но тут же отдернул руку, будто обжегся.
– Здравствуй.
Они так и стояли на дороге, растерянные и смущенные. В тусклом свете фонаря им было трудно разглядеть друг друга, увидеть те перемены, которые совершились в них за годы разлуки. Была секунда, когда они словно нырнули в прошлое, оказались снова влюбленными студентами, потянулись друг к другу, но законы природы неумолимо вытолкнули их на поверхность времени.
– Как ты меня нашел?
