Она посещала врача, чтобы освободиться от психологической травмы, которую нанес ей ужас. Эд Шрайбер был единственным человеком, которого она одновременно и желала, и боялась увидеть.
— Если я увижу Эдди, — объясняла она старым друзьям Люку и Лоретте, — то буду чувствовать себя так, словно это я убила Элистера.
Они по-прежнему жили в Виллидж, и Маккензи, чтобы увидеть их, посылала за ними машину. Они были теми друзьями, с которыми сейчас она чувствовала себя спокойно.
— Вы понимаете? — спрашивала она их, и они кивали. — Я так хочу увидеть Эдди и боюсь этого.
Она оставила все дела «Голд!» на своих братьев, подписывала все, что они просили подписать, и ничего ее больше не трогало. Она получала удовольствие лишь от часов, проведенных с Джорданом, когда играла с ним или учила чему-нибудь. Общение с ним было для нее единственным выходом из самозаточения, хотя каждый поход с сыном в парк или зоопарк оборачивался тем, что им приходилось без конца прятаться от фотографов.
Но хуже всего была постоянная мысль о том, что она могла спасти Элистеру жизнь. Чувство вины наложило отпечаток на все ее существование, но особенно связывалось оно с тем, что больше всего занимало ее — возможностью продолжения связи с Эдом. Это действительно жгло ее теперь, как нечто безнравственное.
Эд отказывался понимать ее. Он мог звонить много раз на дню, но разговаривали они не более нескольких минут.
— Это выглядит нелепо, она оплакивает парня, которого даже не любила по-настоящему, — рассказывал он Дэвиду, — словно чувствует, что обязана его оплакивать, чтобы ей самой стало легче.
Вскоре Эд стал ограничиваться лишь одним звонком в неделю. Но ни разу не попрощался с Маккензи без того, чтобы не спросить, когда они встретятся.
— Ах, Эдди… — Маккензи разразилась слезами, когда он спросил ее об этом в последний раз. — Как я могу видеться с тобой? Сейчас я чувствую себя так, словно это наша любовь убила Элистера.
— Нет! — протестовал Эд. — Этот парень был на полпути к саморазрушению еще задолго до того, как я положил глаз на тебя. Не ты убила его, и уж во всяком случае, не я. Он принял сверхдозу, это же ясно.
— Бэби. — Ее голос дрогнул. Он и в лучшие времена был низким, а теперь, от постоянных слез, и вовсе стал хриплым. — Я хотела бы прижать тебя, и чтобы ты прижал меня, больше всего на свете. Но сейчас это было бы нехорошо…
Стиснув трубку в руке, Эд покачал головой.
— Ох, Мак, я не желал ему смерти, клянусь перед Богом. Но теперь, когда он мертв, почему мы не можем быть счастливы?
— Потому что я не могу быть счастлива, — угрюмо ответила она.
Повесив трубку, она еще долго сидела, держа телефонный аппарат на коленях, глядя в окно невидящими глазами.
В мае Колин Бомон получил от «Дивайн» заказ сделать портреты четырех самых выдающихся американских дизайнеров по выбору Корал для специального выпуска. Он был одним из первых визитеров у Маккензи за время ее вдовства и нарисовал ее сидящей на огромной итальянской софе у окна в гостиной.
— Я легко могу впасть в глубокую депрессию, — сказала ему Маккензи, — но я обязана вывести себя из этого состояния ради Джордана и для нашей компании, конечно, тоже.
— Твои братья не будут счастливы, пока не откроют магазины «Голд!» в каждом большом городе Соединенных Штатов, — пошутил Колин, деловито набрасывая густую гриву Маккензи.
Когда он закончил, они вместе пили кофе.
— Я знаю, что это такое — видеть, как кто-то, кого ты любишь, медленно разрушает себя, — сказал он ей. — Почему ты не делаешь что-нибудь полезное для молодых ребят, которые попались на подобный крючок? Организуй какой-нибудь комитет по борьбе с распространением наркотиков или что-то в таком роде!
Она, словно завороженная, глядела на этого маленького человека в черном, сидящего на ее софе.
— Как вы сможете бороться с торговцами наркотиками? — спросила она. — Разве это не обязанность полиции?
Колин пожал плечами и сделал глоток кофе.
— Это только идея — поддержка какого-нибудь фонда. С твоим очарованием и массой связей ты могла бы собрать кучу денег…
— Денег для чего? — спросила она удрученно. Некоторое время они сидели в молчании. Неожиданно она сама ответила на собственный вопрос: — Чтобы открыть антинаркотический центр! — Потом добавила: — «Антинаркотический центр Элистера Брайерли»! О Колин! — Ее глаза загорелись от неожиданного взрыва энергии. — Я смогу помочь тем, кто страдает от этой дряни, я помогу найти для них новые способы избавиться от привычки к наркотикам. Я читала о синтетических лекарствах, которые могут помочь…
После визита Колина Маккензи начала приходить в себя. Она снова стала рисовать и проявлять мало-помалу интерес к империи, которую возглавляла. Вместе с Джорданом она совершила поездки в Париж и Лондон, чтобы изучить возможность открытия в этих городах двух первых магазинов «Голд!». И она с жадностью проглядывала вороха журналов и газет, которые не в состоянии была раньше и раскрыть, она хотела знать новости. Самоизгнание очистило и освежило ее. Мир выглядел уже другим. Мода тоже была другой. Произошло едва заметное, но определенное изменение, и она почувствовала это.
Она созвала на совещание братьев, закрылась с ними в кабинете на два часа и приглядывалась к ним, пытаясь увидеть какой-то проблеск понимания или заинтересованности в ее предложениях. Сильно отяжелевший Реджи сидел с самодовольной ухмылкой на лице, готовый огрызнуться. Макс, уже полысевший к своим тридцати, беспокойно шарил глазами по комнате, нетерпеливо дожидаясь возможности сорваться куда-нибудь.
— Кто-нибудь из вас вникает в то, о чем я сейчас говорю? — спросила их она.
— Конечно, — кивнул Реджи, а Макс сел поудобнее, изображая внимание.
— Я провела исследование рынка. Я возвращаюсь! Я изучила дела наших конкурентов и просмотрела, как шла у нас продажа в последнем квартале. Мы можем работать лучше, мальчики. Мы имеем возможность расширить сейчас рынки «Голд!». Нам представляется прекрасная возможность открыть магазины в Париже и Лондоне. Может быть, мы сможем наладить и производить во Франции…
— У нас прекрасные мастерские в Лос-Анджелесе! — с жаром заявил Макс.
— Хорошо, по крайней мере мы можем работать с лучшими тканями, производить более дорогую одежду. Я больше не собираюсь использовать винил или вискозу. Я должна доверять своему инстинкту, который говорит: девушки сейчас хотят обладать вещами получше. И все начинают их делать — взгляните на Дэвида Уинтерса. Его одежда вдвое, втрое дороже моих тряпок, а распродается как горячие пирожки.
— Мак! — прервал ее Реджи, протестующе подняв руку. — Сколько раз я должен говорить тебе: один из первых принципов бизнеса — не дать себя одурачить формулой успеха…
— В моде нет никакой формулы, Реджи! — нетерпеливо отрезала Маккензи. — Мода постоянно меняется — вот почему это мода! Мы сейчас откатываемся назад, к традиционным стилям. Я достаточно долго сходила с ума, пора и кончить. Посмотрите, что Эд Шрайбер сделал для Дэвида Уинтерса. И взгляните на успех Анаис Дю Паскье. Это вовсе не совпадение, что именно они завоевали рынок. Это то, что сейчас хотят женщины.
