Альберу не повезло, и положение его стало чрезвычайно серьезным, почти безнадежным. Полагаясь на пробойную силу конической пули восьмого калибра, которую вытолкнули из ствола пятнадцать граммов мелкого пороха, он стрелял в предплечье. Рана должна была быть смертельной. Но, на свою беду, Альбер не учел огромной живучести животного, которое невозможно свалить с первого выстрела. Слон заметил стрелка и ринулся туда, где еще не развеялось облачко дыма. Альбер попытался уложить его вторым выстрелом, но раненое животное передвигалось с быстротой, которую ярость только усиливала, и охотник промахнулся. Не успел он вскинуть ружье, как страшная масса уже раскачивалась у него над головой, грозя раздавить его. Ни бежать, ни хотя бы укрыться не было возможности. Он едва мог защищать свою жизнь.
Александр выскочил из своей засады. Он, разумеется, забыл всякую осторожность и поспешил на помощь своему другу. Альбер сидел на корточках и понимал, что это выгодно только для зверя: сейчас слон либо обхватит его хоботом, либо раздавит ногами. Он кинулся на спину, крепко уперся ружьем в землю и, громко крича, спустил курок. Пуля попала слону прямо в грудь. Оглушенный выстрелом, ослепленный вспышкой, напуганный криками охотника, слон на мгновение остановился, потом повернулся и удрал.
Оба друга вздохнули с облегчением. Они быстро перезарядили карабины на случай, если опасный враг вернется.
— Уф! — восклицает Альбер с нервной дрожью в голосе. — Наконец-то!
— Черт возьми! — отвечает Александр, сжимая его в объятиях. — У меня мурашки побежали по телу. Мне показалось — он тебя раздавил. Ты цел?
— Цел и невредим и ничего не понимаю. Если бы я не отодвинулся чуть в сторону, все было бы кончено. Я уже чувствовал на себе его хобот. Что за страшная сила у этих чудовищ! У него в теле сидят две пули по шестьдесят пять граммов каждая, а он ломает толстые деревья, как спички!
— Что мы сейчас предпримем? Тот, в которого я стрелял, не подает признаков жизни. Я думаю, он убит окончательно и бесповоротно. Давай пока этим и ограничимся. У наших голодающих есть чем насытиться — смотри, какая гора мяса!
— Да ни за что на свете! Я еще должен разделаться с этим мошенником. Он нагнал на меня такого страху, — я обязательно должен с ним разделаться! И, по-моему, рана у него все-таки смертельная. Было бы грешно не узнать, куда девались его бренные останки. Но ведь Жозеф тоже стрелял. И он уверен, что тоже нанес своему слону серьезную рану. А я его знаю, — он свою добычу так не бросит. Однако куда он девался? Эй, Жозеф!
Жозеф прибежал, задыхаясь от волнения. Волосы его были взъерошены, лицо и руки исцарапаны.
— Ах, месье Альвер! — кричал он. — Месье Альвер! Я собсем потерял голобу! Я думал, что не быдержу!
— Успокойся, дружок! Я цел и невредим, как видишь. Но ты-то что делал?
— Зверь стоял прямо протиб меня. Я быстрелил.
— Я тебе сказал стрелять в переднюю ногу.
— Я так и сделал.
— Попал?
— Еще как! Он кричал, а потом увежал, как заяц.
— Ты собираешься догонять его, я надеюсь?
— Упаси меня вог!
— Как, такой заядлый охотник, как ты, и отказывается от такой добычи?
— Я-то, конечно, пойду поискать его, но вы — нет!
— Это еще почему?
— Потому что я хочу привезти вас домой в целом виде. Наконец, что я скажу мадам Анне? Она мне строго наказала присматривать за вами.
— Тише! Ей мы ничего не скажем. Давай в погоню! Я уже успокоился, да и ты перестал путать «б» и «в».
— Я считаю, — вставил Александр, — что правильно было бы сесть на коней! Кто его знает, куда нас заведет погоня за ранеными слонами.
— Верно!
Спустя несколько минут три смелых товарища ехали по следам одного из слонов — того, который, отступая, поливал землю потоками крови. Они не прошли и пятисот метров, когда Альбер первым увидел его: слон лежал в густой чаще. Он, видимо, умирал. Глухое дыхание еле вырывалось из его пасти. Он уже не пытался идти дальше и только запускал хобот себе в самое горло, выкачивал воду из желудка и обмывал свои раны, из которых текли пенящиеся красные струи.
Александр шел впереди. Он припустил коня, однако подумал и о том, чтобы оставить себе на всякий случай возможность быстро отступить. Когда он был не больше чем в тридцати шагах, слон заметил его, поднял хобот и напал на него, издавая яростные вопли.
У Альбера и Жозефа лошади испугались, встали на дыбы и понесли в чащу. Конь Александра с испугу уперся всеми четырьмя ногами в землю. Он стоял как вкопанный, храпел и не желал или не мог повиноваться своему всаднику, хотя тот до крови вонзил ему шпоры в бока.
Окаменев от страха, конь продолжал неподвижно стоять, даже когда слон был близко. Всадник видел только голову слона и хотел выстрелить. Если бы пуля попала в самую середину черепа и хотя бы даже не пробила черепную коробку, она бы оглушила животное и человек успел бы соскочить с седла и укрыться в чаще. Но в довершение всего конь стал мотать головой, и это мешало всаднику прицелиться.
Слон был в каких-нибудь десяти метрах.
Александр почувствовал близость своей гибели.
Глава пятая
Белый носорог. — Он поднимает и коня и всадника. — «Подожди ты у меня!» — Неплохая коллекция заноз. — Африканский слон. — Как устроены бивни. — Взрыв. — Лечение слона. — Как измерить рост слона. — Жареные ноги. — Жаркое из хобота. — Вес бивней и цены на слоновую кость. — Прекрасное место для цилиндрической пули восьмого калибра. — Сушеное мясо. — Тревога.
Невообразимый, неправдоподобный случай сразу переменил обстановку. С шумом ломая все на ходу, из зарослей вылезла огромная, передвигающаяся на коротких ногах беловатая масса и пошла прямо на слона.
Это был белый носорог. По-видимому, его потревожил топот лошадей, и он с глухим ворчанием удирал.
Слон захрипел и остановился.
Гиганты столкнулись, и силу этого столкновения нетрудно себе представить. Носорог, увидев своего самого опасного врага, пришел в неописуемую ярость. Он крепко уперся всеми четырьмя ногами, нагнул свою безобразную голову, затем с непреодолимой силой подбросил ее вверх и вонзил свои рог умирающему слону прямо в брюхо. Раздался глухой удар, затем треск раздираемых кожных покровов, и на землю вывалились внутренности. Слон качнулся справа налево, затем рухнул, даже в последнюю свою минуту стараясь подмять под себя своего врага. Но тот отскочил в сторону с проворством, которого никто не мог бы и подозревать у такой бесформенной массы, и оказался на расстоянии едва одного метра от коня Александра.
