– Илья Иванович, я на месте, – сообщил домофон.
– Мы выходим, – ответил мужик. – Женька, как ты, обутый,
пойдешь за сумками? Вечно с тобой!..
– Да я разуюсь!
– Я сам принесу!
– Это наш водитель приехал, – сказал Женя с лихой
небрежностью. – Папа не любит, когда его возят, а его служба безопасности
говорит, что без водителя никак нельзя! Только папа чихать хотел на службу
безопасности!.. Он летом всегда сам…
– Женя, бери сумки и выходи.
– До свидания, теть Оль!
– Пока, Жень!
Волоча две громадные сумки – куда там «челнокам» первых лет
перестройки! – задевая за стены, ребенок с трудом протиснулся в дверь, а
грозный мужик сунул ноги в башмаки.
– Прошу прощения, – сказал он Ольге и, пыхтя, стал
завязывать шнурки. – Я не могу вас здесь оставить. Ну, никак!..
– Позвоните Кате, – устало попросила Ольга. – Передайте ей,
что я ее жду.
– Некогда мне звонить!
– Послушайте!
Она вдруг вышла из себя – из-за огромного дома за кованым
забором, из-за машины с водителем, которого «папа не любит, но служба
безопасности не разрешает ездить одному», из-за невиданных просторов, которые
открывались вокруг, – метры и, кажется, километры плитки и темного дерева! И
еще из-за того, что она так устала, замучилась, из-за того, что ее собственный
сын страдает и не знает, что теперь будет с отцом, из-за бабы Веры, которая
устроила погоню, из-за того, что Кузя погиб нелепой смертью, а этот твердолобый
пень слышать ничего не хочет!
– Мне нужно поговорить с Катей, и я с ней поговорю! – Она
решительно прошла мимо изумившегося мужика и стала снимать шубу. – Дмитрий
Кузмин убит. Мы ищем его убийцу. Судя по всему, ваша жена пыталась увидеться с
ним накануне смерти! Вам ясно?
Мужик секунду смотрел на нее, а потом моргнул, как сова:
– А вы кто?.. Любительница частного сыска Даша Васильева?
– Я вам уже объясняла сто раз! – огрызнулась Ольга. – Меня
зовут Ольга, я жена Дмитрия Пилюгина. Они с Кузей, то есть с Дмитрием Кузминым,
учились на одном курсе!
– Подождите, – повелительно сказал хозяин дома, когда она
стала снимать сапог, но Ольга ждать не стала. Она стянула сапог и принялась за
второй.
Тогда он выхватил из кармана телефон и нажал кнопку.
– Если вы вызываете охрану, – начала Ольга, – то ради бога!
Я все равно никуда не уйду, и вы меня не заставите, даже если вызовете сюда
авиацию! Мне нужно знать, зачем Катя приходила к Кузе в общежитие накануне
убийства. Мне нужно знать, зачем…
– Заткнитесь, – велел он, не взглянув на нее, и Ольга, сама
от себя этого не ожидая, послушно захлопнула рот.
– Катюш, – сказал мужик в трубку. – Тут тебя спрашивает
Ольга Пилюгина, говорит какие-то странные вещи! Будто Кузмин убит! Ты об этом…
ничего не знаешь?..
Ольга молча слушала. Мужик тоже слушал. В трубке верещало.
– Хорошо, – произнес он наконец. – Договорились. Ладно.
Он нажал «отбой», и Ольга спросила:
– Что она сказала?..
Но мужик нажал следующую кнопку и, отвернувшись, заговорил
совсем другим тоном.
– Женька, езжайте одни. У меня тут… дела нарисовались! Да
все из-за твоей тети Оли! Да. Да. Нет. Нет, я сказал. – На этот раз трубка не
верещала, а выла. – Мама сказала, что она уже близко. Дай мне Лешу.
Не слушая воя и прикрыв трубку ладонью, он кивком показал в
глубину холла и буркнул Ольге:
– Проходите!
– Спасибо.
И она пошла по просторам бежевой плитки и темного дерева,
спиной чувствуя его взгляд и одергивая сзади свитер, как школьница, вызванная к
доске и не смеющая оборотиться к классу задом.
– Направо! – издалека негромко приказал мужик, она
оглянулась на него – он снимал куртку – и свернула.
За углом – угол был вовсе не угол, то ли круглый, то ли
овальный, – открылся небольшой уютный зал, который можно было бы показывать в
фильмах «из жизни миллионеров» наряду с мобильными телефонами,
инкрустированными бриллиантами, автомобильными салонами, инкрустированными
розовым деревом, и хрустальными бокалами, инкрустированными золотом. Вокруг
простиралась неописуемая красота, но лучше всего были окна – от пола до
потолка, полукруглые, легкие, – и смотрели они в засыпанный снегом сад,
синевший в холодных сумерках.
Ольга подошла поближе.
За окнами была небольшая каменная терраска со сдвинутыми к
стене плетеными креслами и круглыми фонарями, а дальше лежали сугробы и, не
шелохнувшись, стояли сосны, почему-то всегда напоминавшие Ольге гигантский
церковный орган. На темных лапах лежали белые подушки снега, и казалось, что
дом стоит в волшебном лесу.
За ее спиной раздался шорох, щелчок, и за окнами, по
периметру каменной террасы, вспыхнули фонари, и сосны за границей очерченного
светом круга провалились во мрак.
Ольга оглянулась. Хозяин дома стоял у двери и внимательно
смотрел на нее.
– Зажечь камин? – спросил он после короткого молчания.
Ольга пожала плечами:
– Как хотите.
Он присел на корточки перед громадным белым камином.
Стукнула решетка, чиркнула спичка, и чуть-чуть потянуло дымом.
– Кузмин на самом деле… помер?
– Он не помер! – возразила Ольга. – Его убили! Почти на
пороге нашего дома.
– Кто его убил?
– Вот именно это мне нужно выяснить, – сказала она очень
твердо. – Потому что в убийстве обвиняют моего мужа.
– А ваш муж его не убивал? – уточнил мужик.
– Нет!
Он пошевелил в камине поленья, отчего огонь заплясал живее,
и сел на диван.
– Садитесь. В ногах правды нет.
Он еще помолчал, а потом сказал решительно:
– Я бы сам его убил давно. Поэтому ничего удивительного в
том нет.
– Как?! – поразилась Ольга.
Мужик сделал неопределенный жест рукой:
– Ну, он был очень неприятный человек. Просто… гадкий.
Ольга оскорбилась. Это было довольно сложное чувство, но
основная составляющая, пожалуй, такая – Кузя был частью нашей жизни. К вашей он
не имел и не мог иметь никакого отношения! Что вы-то можете знать о том, каким
он был, и что заставляло его быть таким?!
Поэтому она сказала язвительно:
