– Вам-то что за дело, приятный он или неприятный! Он наш
друг, то есть был нашим другом, и для нас важно, кто и за что его убил!
– Мне нет никакого дела до того, кто его убил, – согласился
мужик. – Но он очень мешал мне жить.
– Кузя?! – переспросила Ольга. – Вы его, наверное, путаете с
кем-нибудь! Как он мог вам мешать?! Кто вы и кто… он?
Мужик пристально и насмешливо смотрел на нее, покуривая
сигарету.
– Он не давал мне усыновить Женьку. Он все время мне мешал.
Каждый раз поездка на море или в горы у нас выливалась в многомесячную
процедуру! А командировки!.. Мой адвокат караулил его у проходной, у общежития,
у магазина!.. Чтобы подписать эту чертову бумагу, доверенность! А он только
кобенился, мать его!..
Он вдруг вспылил так, что стукнул кулаком по деревянному
столику, на котором в корзине лежали красные крепкие зимние яблоки. Одно лежало
отдельно, оно покатилось и упало.
– Несколько раз мы оставляли Женьку у бабушек, потому что
этот ваш Кузмин так и не подписал нам доверенность! А у меня еще работа такая,
я месяцами живу за границей! И вот каждый раз, каждый чертов раз мы гадали,
разрешит он нам взять с собой ребенка или не разрешит! Соизволит его величество
или не соизволит! Когда не разрешал, Катя моталась туда-сюда, чтобы быть то с
сыном, то со мной, а этот ваш… друг все только выламывался!.. Когда отменили
доверенности, ей-богу, мы в церкви свечку поставили за здоровье того, кто это
сделал!
Ольга слушала очень внимательно. Так внимательно, что от
тишины, когда он замолчал, у нее даже в ушах тоненько, по-комариному зазвенело.
– И… что? – спросила она, чтобы прервать этот комариный
звон.
– Да ничего, – сказал мужик, нагнулся и подобрал яблоко. –
Гад он последний, этот ваш Кузмин! Женька ему не нужен, ну, совсем не нужен! Я
с ним даже говорить пытался! Ты, говорю, сука, к ребенку не приехал ни разу,
игрушку ему не купил, в каком он классе, не знаешь! Какой ты отец?! Я ему
говорю, тебе, суке, только бы нам нервы помотать!
– А он?
– А он мне на это – тебе все в жизни задаром досталось! Это
мне-то!.. Вот покрутись теперь, попрыгай вокруг меня! Ты вот весь такой из себя
успешный, богатый, а я, маленький ничтожный человечишка, и будет по-моему, а не
по-твоему!
Ольга отошла от окна и присела к нему на диван.
– Не может такого быть, – сказала она, подумав. – Никак не
может.
– Чего не может быть?
– Чтобы он так с вами разговаривал! Он всех боялся. Он даже
на машине не ездил, потому что боялся гаишников! И еще, что «подставят». Мой
муж ему сто раз говорил – кто тебя подставит, кому ты нужен! Подставить на
дороге можно того, с кого есть что взять, а у тебя же на лбу написано, что
взять с тебя нечего!
– Да он со мной так и не разговаривал, это уж я так!.. Сам
додумал, – отмахнулся мужик. – Он со мной вообще не разговаривал! В тот раз я
его прижал хорошенько, так он потом от меня прятаться стал.
– А что же тогда вы говорите, что он…
– Да это он Кате говорил, а она уже мне передавала! С Катей
он был храбрый.
Ольга вздохнула.
– Да. Это на него похоже. Он и со мной был храбрый. И с
Димоном стал, когда понял, что на самом деле может мешать ему работать!
– А мне он мешал жить, – заявил мужик и поднялся. – Катя
приехала. Видите, фонари зажглись.
В глубине волшебного леса, который спал за высокими окнами,
зажглась цепочка желтых, как в сказке, огней, сугробы озарились, заискрились,
как будто повеселели. Там, за деревьями, плавно двигалось что-то большое, и
Ольга не сразу поняла, что это машина.
Хозяин вышел, а Ольга задумчиво пошевелила в камине дрова,
которые вдруг осыпались целым снопом искр.
Что это может значить?..
Все или ничего?
Мог ли этот человек убить Кузю, потому что, по его словам,
тот мешал ему жить, да еще как! Не в том смысле, что он сам дал Кузе по голове,
а нанял специально обученного человека, который все это ловко проделал?!
Да, но тогда как Кузя оказался возле их подъезда, как там же
оказалась пепельница с каменной русалкой, куда подевалась его ушанка и кто
украл деньги из офиса Дмитрия Хохлова?
Нет, не мог.
Ее телефон, который настраивал Степка, содрогнулся в кармане
и сказал гнусным голосом:
– Возьми трубку, тебе звонят. Возьми трубку, тебе звонят!
Девочки у нее на работе всегда страшно пугались, когда
звонил ее телефон, а Степка очень гордился собой и утверждал, что гнусный голос
называется «реал-тон», и сейчас это очень модная штука!
Звонил Хохлов.
– Оль, – спросил он почему-то задыхающимся голосом. – Ты
была у Кузи в комнате?
– Я… туда только зашла. Я зашла, а там у него все
разгромлено! То есть вообще все! И я ничего не успела посмотреть! Но баба Вера,
комендантша, сказала, что в ту ночь он вернулся домой! – Ольга отошла к окну и
прикрыла трубку рукой. – Он приехал около двенадцати, значит, он тогда еще был
жив! А если он в двенадцать был жив, значит, Димона нужно немедленно выпускать!
– Точно около двенадцати?
– Ну да, – зашептала Ольга, оглядываясь. – Приехал, баба
Вера хотела ему конверт отдать, а он не взял. Я забрала конверт, он у меня.
Какой-то банковский, я еще не смотрела. В тот же день к нему приезжала
Катька-зараза. Я сейчас у нее дома. – И она еще понизила голос.
– Молодец, – похвалил Хохлов. Кажется, он совсем не слушал.
– Оль, скажи мне, у него на окнах есть шторы? Ну, в его комнате?
Такого вопроса Ольга не ожидала:
– Что у него есть в комнате?
– Шторы! – громко повторил Хохлов. – Што-ры! Такие тряпки на
окнах, знаешь, вешают?! Есть или нет? Ты заметила?
Ольга секунду подумала, вспоминая.
Город смотрел прямо в беззащитные Кузины окна, это она
хорошо запомнила.
– Нет у него штор.
– Отлично. Тогда все, пока. Созвонимся.
– Митя, Митя! – закричала Ольга.
– Я тебе позвоню. Или сама звони.
Он что-то узнал, подумала Ольга, сжимая в кулаке смолкшую
трубку. Или хочет что-то проверить.
Это хорошо, конечно, но ей казалось, что самое главное уже
сделано – ее муж не мог убить Кузмина, потому что в двенадцать тот был в
общежитии, а Пилюгин в это время мирно спал в супружеской постели!..
– Ольга?
Она оглянулась.
