– Папа!!! Папочка!!!
Извиняясь на каждом шагу, Пилюгин протолкался к своим. Ольга
уже столкнула с коленей Растрепку и тоже примеривалась кинуться Димону на шею
и, не стесняясь, плакала, а Арина, наоборот, смеялась, а малыш во все стороны
крутил головой, не понимая, что случилось, и Степка, не отпуская отцовской шеи,
вдруг стал болтать ногами и задел бокал с недопитым соком и перевернул его на
скатерть, и стакан тоненько дзинькнул, и…
– …и все! – Пилюгин допил чай из большой кружки и ложкой
доел сахар. Ольга не отходила от мужа и все время за него держалась, как будто
он четыре года воевал и случайно вернулся живым. – Они меня вытолкали, и я
приехал. Я же знал, что Степка сегодня выступает!
Они все сидели на кухне у Пилюгиных, которая совершенно
изменилась и вновь стала веселой и светлой, словно фея превратила тыкву в
карету!..
– А вытолкали-то хоть под подписку?
– Какую подписку, Мить!
– Какую! Такую! Чтобы ты не смылся от правосудия!
Пилюгин посмотрел на Хохлова:
– Без всякой подписки меня вытолкали. Сказали – ты нам
столько времени голову морочил! Признайся, Митя, ты звонил кому-нибудь?
– Игорю Никоненко я звонил, – признался Хохлов. – Сегодня
вечером. И третьего дня тоже звонил.
– А что… ты ему говорил?
– Что я знаю, кто убил Кузю, и у меня доказательства есть, и
что это вовсе не ты!
– Митя! – вскрикнула Ольга. – Ты знаешь, кто убил Кузю?!
– Да я еще вчера знал и тебе это говорил, между прочим!
Ольга растерянно моргала.
– Ты говорил, что его убил таксист! Но это же ерунда, Митя!
– Это никакая не ерунда! Помнишь, я у тебя спрашивал про
шторы? Ну, есть ли шторы в Кузиной комнате?
– Помню, конечно.
– И ты мне сказала, что занавесок нет, помнишь?
– Ну, помню, помню!..
– Штор нет, а соседний дом есть! И я туда съездил и нашел
квартиру, в которой живет молодая мать с ребенком. Ребенок не спал, она его
качала, на руках носила, ходила по квартире и видела в окно, как тот человек
громил Кузину комнату! И человека она видела и белую машину, которая сбоку от
общаги стояла. Машина-такси, все как по писаному. Я совершенно точно знал, что
хоть кто-нибудь из дома напротив должен был видеть в Кузином окне свет среди
ночи. Я знал, что так не бывает, чтобы все в доме спали как убитые и ничего не
видели! И я просто это проверил!
– Как?!
Хохлов пожал плечами:
– Как, как! Я стал обходить квартиры, с первого этажа. На
третьем живет мамаша с ребеночком, вот и все дела.
– Митя… – благоговейно проговорила Арина Родина.
– И все сходится! Зажигалка. Такси, которое впускал и
выпускал дворник Хакимка. Такси, которое стояло возле детской площадки! Такси у
общаги, которое видели из окна соседнего дома. И штаны засаленные! Помните,
баба Вера сказала, что у Кузи были засаленные штаны, она их видела, когда он на
лестнице стоял!
– Ну?..
– А я точно помню, что у Кузи были совершенно новые штаны.
Когда они с Димоном вот тут по дивану катались, у него даже бирка магазинная
вылезла из-за ремня. А засаленные штаны бывают у таксистов!
– Это спорный вывод, – сказала Ольга, подумала и поцеловала
Димона в щеку.
Просто так. Потому что он воевал четыре года и неожиданно
вернулся живым.
– И он все знал! И про деньги Кузя вполне мог ему
рассказать, потому что он свой! Он абсолютно свой!
– А пепельница? – тихонько спросила Арина. – Откуда она
взялась?
– А про пепельницу, – веско сказал Хохлов и поднялся, – вы
вот у кого спросите! – И он показал на Растрепку, который пальцем доставал из
компота вишни, старательно жевал и косточки прятал в кулачок. – У борца с
курением.
– А? – спросил Растрепка.
Ольга и Арина переглянулись.
– Как?!
– Девица Наталья Павловна из восемнадцатой квартиры, которая
видела, как ты, Димон, подрался с Кузей у подъезда, упреждала меня, что под
окнами вашего аристократического дома ходить не следует, – подняв вверх
указательный палец, внушительно проговорил Хохлов. – Ибо жильцы кидают из окон
что ни попадя. Вот, например, когда они с собачкой Милоном бежали домой, нечто,
похожее на камень, просвистело как раз мимо головы нашей девицы! И как раз
когда она была под вашими окнами!
Тут Хохлов утратил свой лекторский тон и перестал указывать
перстом в небеса. Он оперся руками о стол и по очереди оглядел всех
собравшихся.
– Ну, все укладывалось в схему, – сказал он и хлопнул
ладонью по столу. – Кроме этой проклятой пепельницы! Ну никак я не мог понять,
откуда она взялась! Откуда появилась в сугробе?! Кузя зачем-то взял ее с
собой?! Димон решил покурить на улице именно в эту пепельницу?! Все чепуха,
все! А когда Наталья Павловна раскололась… ну, то есть рассказала мне про
камни, которыми жильцы кидаются из окон, я подумал, что это и есть наша
каменная русалка! А выкинул ее Растрепка, в пылу борьбы с курением.
– Я табулеточку поставил, – сообщил Растрепка с набитым
ртом. – Отклыл окошко и выбьясил. Стобы никто не умей.
– Чтобы никто не умер, – повторил Димон растерянно. – Ты
выбросил пепельницу, чтобы никто не умер от курения, да, сынок?
Растрепка важно покивал. Косточки уже не помещались у него в
ладошке, и он стал по одной выкладывать их на стол.
Димон Пилюгин взялся за голову, наклонился вперед и стал
качаться из стороны в сторону.
– Эта пепельница! – вдруг крикнул он и перестал качаться. –
Единственный и самый убийственный аргумент. Я понятия не имел, я даже
предположить не мог, как она могла там оказаться! Я все время об этом думал, по
ночам думал только про эту проклятую пепельницу! Но экспертиза выяснила, что на
ней нет следов крови, и вообще на снегу тоже было мало крови.
Ольга стремительно обняла его, и они некоторое время так
посидели.
– Ну, вот следствие и решило, что Кузю убили в другом месте.
Ну все, – сказал Пилюгин и похлопал жену по спине. – Ну, все, все. Свари нам
кофе, Ольга.
– Какой еще кофе на ночь глядя?! Чаю зеленого, снотворное, и
всем спать! Степ, ты меня слышишь? Давай быстро в ванную!
– Иду, мам.
– Свари мне кофе, Оль, – повторил Пилюгин. – Мить, я не
знаю, конечно, но я бы…
– Не знает он! – пробормотал Хохлов. – Зато я знаю. Нам
нужно довести дело до конца и сдать подполковнику Никоненко готового убийцу,
хоть он и говорит, что этим делом занимаются областные, а он московский! Но мне
почему-то хочется сдать гада именно ему. А тебе, Димон?
