— Ты готова?
— Да, вполне, — и вдруг закашлялась, — Сейчас, возьму сумочку.
Джеймс с любопытством наблюдал, как Мэндж запирала дверь. Она повернулась к нему, поправила волосы. Джеймс не двинулся с места.
— Что-нибудь не так?
— Нет. Просто я… удивлен.
— Удивлен?
— Вообще-то мне казалось, что ты передумаешь в последний момент.
— Разве можно? — не удержалась Мэндж. — Кажется, ты дал мне понять, что будет, если я передумаю. Впрочем, ты всегда добиваешься того, что наметил.
— Не всегда, — отозвался Джеймс и, протянув руку, поправил прядь ее волос. Пальцы коснулись зардевшейся щеки, и сердце Мэндж сжалось.
— Пойдем? — пробормотала она.
Они сели в шикарный автомобиль. Мэндж старалась не глядеть на Джеймса и не прикасаться к нему. Боялась снова ощутить тепло его руки, тела. Поймать его неожиданно ласковый взгляд. Она твердила себе, что это только деловая встреча, и Джеймс — ее клиент, чужой для нее человек. Но сердце говорило иное.
Был тихий летний вечер. Через открытое окно машины с лугов доносился пьянящий запах трав.
Лучи заходящего солнца заливали окрестность золотым светом. В салоне машины звучала музыка. Джеймс уверенно вел машину без прошлого ребячьего лихачества.
Мэндж, как ни старалась смотреть в окно, то и дело бросала взгляд на Джеймса, с замиранием сердца изучая его профиль: знаком и незнаком, крутилось у нее в голове. Но Мэндж взяла себя в руки. Она решила показать, что вполне владеет ситуацией.
В конце концов ей уже двадцать девять, и она давно уже не подросток, краснеющий по всякому поводу. Мэндж завела разговор о делах, Джеймс вежливо отвечал ей, но по его тону чувствовалось: он понимает и пока принимает ее правила игры. Но они все ехали и ехали, и вскоре темы для светской беседы иссякли.
Наконец показался ресторан, который считался самым дорогим в округе.
— Мы что, идем сюда?
Джеймс выключил зажигание и повернулся к ней.
— Я заказал столик, но мы можем поехать и в другое место, если ты хочешь.
— Я думала, здесь все расписано на три года вперед! — удивилась Мэндж.
Джеймс улыбнулся.
— Все зависит от того, кто ты.
Когда Джеймс улыбался, он становился снова молодым, разбитным парнем, которому море по колено. Именно такая его самоуверенность в свое время покорила Мэндж. Он был прямолинейным, открытым и беспечным. Никто в Грэнтоне не мог позволить себе такого поведения, настолько все были осторожны, подозрительны и озабочены.
Джеймс был как из другого мира — мира обостренных чувств, неведомых ощущений, головокружительных выдумок, бурных ласк, страсти, любви. Она не смогла тогда постичь все сразу. Вот и вышло, что Джеймс ушел, а она осталась.
Раньше она считала, что ничего путного из него не выйдет. А теперь выяснилось, что Джеймс достиг всего, о чем мечтал.
Директор ресторана приветствовал Джеймса как старого знакомого. Он провел их к столику у окна с видом на реку.
— Надо было предупредить, что мы пойдем сюда, — шепнула Мэндж.
Она огляделась — все дамы были изысканно и дорого одеты. А они с Джеймсом привлекали внимание.
— Что тебя беспокоит?
— Я одета не слишком хорошо для подобного места.
Джеймс хмыкнул и протянул ей меню.
Мэндж раскрыла его, но ничего не видела от волнения. Щеки ее порозовели, глаза сверкали как два угля.
Она не представляла себе, насколько выглядела красивой.
— Знаешь, чему я не перестаю удивляться? — сказал Джеймс. — Твоей природной способности выглядеть потрясающе без особых усилий. Ты слишком хороша для подобного места.
Мэндж удивленно уставилась на него, но Джеймс уже изучал меню. Если ужин начинается с подобных откровений, то что же будет дальше? Ничего себе встреча двух деловых людей!
Подошел официант и поставил перед ней бокал шампанского.
— Я решил, что нам есть что отпраздновать! — объяснил Джеймс.
— Да? И что же мы празднуем?
— Наше примирение.
— Это не примирение, — строго напомнила Мэндж. — Это деловой ужин.
— И поэтому ты так вежлива?
Взгляд Мэндж стал холодным.
— Кажется, ты хотел этого?
— Я просил, чтобы ты была любезной.
— Я любезна! — Мэндж начинала заводиться.
— Нет. Ты себя ведешь так, словно это скучная вечеринка и ты хочешь скорее улизнуть. Поверь, мне это хорошо знакомо: болтовня ни о чем, вежливые улыбки и прочее.
— Ну, спасибо! — воскликнула пораженная Мэндж. — Ты сам настаивал на деловой обстановке за ужином. Я отношусь к тебе как к партнеру, веду себя, как я привыкла. Таков мой стиль, вот и все. А ты, значит, решил, что можешь обвинять меня в излишней официальности! Ты сам предложил такие условия, я стараюсь их выполнять, а ты еще и предъявляешь претензии.
Мэндж вся пылала от негодования. Она глотнула шампанского, словно это была вода, и резким движением поставила бокал на стол. Ее яростная речь не задела Джеймса ни капельки. Он смотрел на нее даже одобрительно.
— Ну вот так-то лучше, малышка! Теперь я тебя узнаю: такой ты мне всегда нравилась.
— Не нужны мне твои признания! — вспылила Мэндж, злясь уже на себя. — Нечего бередить прошлое. Кажется, договорились вчера — мы друг с другом едва знакомы.
— Ну так давай знакомиться заново и забудем раз и навсегда, что мы были любовниками.
— Понятно. Значит, та сцена с поцелуями была разыграна тобой для начала нового знакомства со мной? — съязвила Мэндж.
Джеймс покачал головой.
— Нет. Я не смог удержаться. Ты предложила плату — я принял предложение. Было не так уж плохо, да?
Мэндж густо покраснела и уткнулась в меню.
— Лучше бы этого не было вовсе, — буркнула она.
— Другая на твоем месте была бы рада так дешево заплатить за починку бойлера! — не унимался Джеймс.
— Если бы я знала, чем мне придется расплачиваться, я бы лучше влезла в холодную ванну.
— Ну брось, дорогая. Ты всегда славилась своей честностью. Посмотри мне в глаза и открыто признайся, что тебе не понравилось.
Мэндж сделала бы это с превеликим удовольствием, но Джеймса провести было невозможно, он сразу уловит фальшь. Кроме того, воспоминания о том вечере вызывали у нее сладостные ощущения, а она сопротивлялась этому изо всех сил и вымещала недовольство собой на Джеймсе.
— При чем здесь это: понравилось мне или нет? Ты все подстроил нарочно. И не признался, кто ты есть на самом деле.
