– Конечно, – успокоила Рыбакова, – у нас очень строго.
И она похлопала рукой по компьютеру. Я уставилась на выключенный
монитор. Так, понятно, информация там, но как к ней подобраться?
– Еще вопросы есть?
– Нет, – промямлила я, понимая, что сейчас настанет пора
прощаться.
– Тогда решайте все формальности с Альбертом
Константиновичем, и ждем!
Я вышла на улицу, прошла часть пути назад, села на одну из
скамеек, пустовавших около большого сугроба, и призадумалась. Ну и что делать?
– Ой, Сашенька, – раздался за моей спиной плач, – ой, ну
зачем ты это придумал!
От неожиданности я подскочила и обернулась. Взгляд уперся в
сугроб, голос лился словно из кучи снега.
– Ну почему? Так бы выкрутились…
Очевидно, с той стороны стояла еще одна лавочка, где
устроилась ничего обо мне не подозревающая парочка. Я хотела было уйти, чтобы
не подслушивать чужие разговоры, но следующая фраза заставила меня замереть.
– Ой, Сашенька, – рыдала женщина, – ну и придумал, почку
продать! Это что же, инвалидом жить?
– У меня еще одна останется!
– Ну, господи…
– Хорош выть, – довольно сердито заявил парень.
Но рыдания после его слов превратились почти в вопль.
– Ладно, – отрезал юноша, – успокоишься, придешь. Вечером
Лена дежурит, я попрошу, чтобы тебя пустили. Но имей в виду, начнешь сопли лить
– выгоню.
Через секунду я увидела, как у меня из-за спины вынырнула
высокая, стройная мужская фигура и скрылась на дорожке. Всхлипывания продолжали
нестись, теперь они перешли в скулеж, словно плакала маленькая, брошенная
хозяевами собачка.
Я решительно встала, обогнула гору снега, увидела с той
стороны скамеечку, а на ней скрюченную фигурку в дешевой куртке и растоптанных
сапогах.
Сев рядом, я поинтересовалась:
– Тебя как зовут?
– Галя, – всхлипнула девушка.
– Небось замерзла.
Галя заклацала зубами.
– Пошли.
– Куда?
– Ко мне в машину.
В «Жигулях» я включила печку и сказала:
– Уж извини, слышала твой разговор с Сашей, что это за
история с почкой?
Галя судорожно разрыдалась, потом, слегка успокоившись,
вытерла рукавом слезы и прошептала:
– Ужас кромешный, кошмар, посоветоваться не с кем. У меня в
целом свете никого, кроме Сашки. А он, знаете, чего придумал? Почку свою
продать!
– Зачем? – фальшиво удивилась я.
Галя опять заплакала. Наверное, бедная девушка настрадалась
по полной программе, потому что принялась выплескивать на меня, совершенно
постороннего человека, море информации.
Галя росла без родителей, у дальних родственников, не
забывавших лишний раз упомянуть, что они держат ее в доме из милости,
исключительно из одного христианского милосердия. Галя в благодарность с десяти
лет взвалила на себя всю домашнюю работу от стирки и готовки до ухода за
полусумасшедшей, парализованной бабушкой. В школу Галя ходила урывками и к
моменту встречи с Сашей профессии не имела.
Познакомились они в овощном магазине, парень налетел на
Галю, тащившую неподъемные торбы. Одна из сумок упала на пол… Похоже, тут
поработала сама судьба, пожелавшая соединить два одиночества. Саша тоже не имел
отца с матерью, но жил один, в комнате, оставшейся после родителей. За плечами
у парня была служба в армии, да не где-нибудь, а в Чечне, и Галя иногда пугалась,
видя, какие нехорошие взгляды бросает кавалер на нищих, стоящих на станциях
метро в камуфляжной форме и с табличкой на груди «Помогите ветерану чеченской
войны». Один раз случился скандал. Саша подошел к мордастому парню и прошипел:
– Ты там был, гнида, а?
«Ветеран» мигом подхватился и убежал. Саша рванулся за ним.
Галя повисла на женихе.
– Не надо, миленький, оставь его!
– Сволочь, – дергался Саша, – нас позорит!
– Ну ради меня.
– Ладно, – буркнул жених.
– Он вообще ради меня на все готов, – плакала Галя, – когда
мы поженились, стал по восемнадцать-двадцать часов работать. Утром на мусорнике
бачки по дворам собирает, днем на своей машине бомбит, у нас «Москвич»
старенький был, затем клиентов обучает, как инструктор.
Саша заставил Галю пойти учиться на медсестру, покупал жене
сам все – от белья до шапок, не позволял даже приближаться к пылесосу и
помойному ведру. Все детство и юность горбившаяся на чужих людей, Галочка
чувствовала себя настоящей королевой. Ей казалось, что жизнь не может быть
лучше, но, когда она, узнав о беременности, сообщила о предполагаемом ребенке
мужу, ливень любви превратился в бурный поток. Теперь Саша тер морковку,
укладывал Галю спать в девять вечера, запретил ей смотреть телевизор и водил по
выходным в музей. Они стали закупать приданое.
– У меня ничего хорошего не было, пусть мелкий получит все,
– говорил Саша, приобретая коляску, кроватку, бутылочки.
Потом случился скандал с соседями по коммунальной квартире.
Две старые девы, державшие в своих комнатах кошек, выразили недовольство.
– Младенец, – корчилась одна, – ужас, орать начнет, спать не
даст. Имейте в виду, никаких пеленок в ванной и колясок в коридоре.
– Отвратительно, – вторила другая, – начнет ходить, покоя не
жди!
Саша посерел и рванулся к злобным бабам, сжав кулаки. Галя
повисла на муже:
– Дорогой, ради нас…
Саша остановился, но было видно, что это далось ему с
огромным трудом. Недели три он ходил чернее тучи, потом заявил:
– Пакуй шмотки.
– Почему? – испугалась Галя.
– Я квартиру купил.
Девушка чуть не потеряла сознание.
– Где? Когда? Откуда деньги?
Муж спокойно объяснил:
– В Красногорске, не Москва, конечно, но прописка столичная.
Однокомнатную, маломерку, в новостройке, за десять тысяч.
– Долларов? – ужаснулась Галя.
