– Ну в супермаркете, возле метро, – спокойно повторила Капа,
– знаешь, такой огромный, серый дом, а внизу продуктами торгуют. Кстати, выбор
хороший, дороговато, правда, но, если срочно чего нужно, очень удобно. Что
молчишь? Ты туда не ходишь?
Хожу, естественно. Более того, только туда и бегаю, потому
что, как правило, забываю купить продукты и несусь сломя голову в супермаркет.
– Капа, как же ты не побоялась ночью одна идти через дворик?
Тут хоть и близко, но очень неприятно в темное время суток.
– Чего бояться? – фыркнула Капа. – На машине ведь.
– На чем?
– На машине, – повторила Капа.
– Господи, – испугалась я, – бомбиста по ночам ловить! Ну
придумала! Знаешь, какие люди по темноте из гаража выезжают! Да тебя могли
изнасиловать!
Сказав последнюю фразу, я прикусила язык, ну уж это вряд ли,
все-таки по московским улицам не бродят стаями геронтофилы. Так что с
изнасилованием я явно погорячилась, а вот отнять кошелек или выдернуть из
Капиных ушей симпатичные золотые сережки – это запросто.
– Закрыла стекла и поехала, – продолжала старушка, – люблю
по ночам кататься, народу никого, парковаться легко.
В моей голове забрезжил рассвет.
– Погоди, ты сама за рулем?!
– Ну да, а что тебя так удивило?
«Нет, ничего, конечно, просто тебе небось стукнуло сто лет»,
– хотела было ответить я, но удержалась.
– Блинчики!!! – заорал вбежавший Кирюшка. – О-о-о…
Полный восторг выразили и все остальные члены семьи. Потом
они бесконечно возвращались с первого этажа назад, хватали забытые портфели,
ключи, сигареты… В восемь мы остались с Капой вдвоем.
– Гулять, – закричала я, тряся поводками.
Из всех комнат выскочили собаки. У каждой из них есть свое
любимое местечко. Рейчел обожает супружескую кровать Сережки и Юлечки. Сколько
ни выпихивали ребята на пол шестидесятикилограммовую тушу терьерихи, та упорно
возвращается на место. Причем действует крайне хитро. Сначала, пока муж с женой
мирно читают книжки, Рейчел спокойно спит на коврике, затем, когда свет гаснет,
она кладет на край софы морду, потом пододвигает ее поглубже… Затем втягивает
на матрас одну лапу, другую, процесс идет медленно, но неотвратимо. В конце
концов Рейчел наглеет и ввинчивается между супругами. Устраивается
стаффордшириха со всем возможным комфортом: морда на подушке, тело под одеялом.
Один раз Сережа, не разобравшись спросонок, кто дышит ему в лицо, обнял Рейчел
и ласково поцеловал в морду. Не ожидавшая от хозяина подобных нежностей,
терьериха страстно облизала его в ответ. На крик, который издал парень,
принеслись сразу двое соседей: сверху и снизу.
Муля и Ада предпочитают спать со мной. Не скажу, что я в
большом восторге от этого факта. Зимой еще ничего, я использую горячие,
гладкошерстные тушки вместо грелок, а вот летом от них безумно жарко. Еще
собаки имеют отвратительную привычку постоянно делить территорию, каждой охота
устроиться в самом сладком местечке, возле шеи хозяйки. В пылу борьбы они
садятся мне задом на лицо или забираются на голову.
Рамик ночует на кухне. Очевидно, психологи правы,
впечатления, полученные в раннем детстве, самые стойкие. Наш «дворянин» в
младенчестве, пока мы не подобрали его, голодал, поэтому сейчас он решил не
отходить далеко от того места, где раздают пищу.
Но что касается прогулки, тут вкусы у всех совпадают,
поэтому сейчас четверка радостно скакала вокруг меня.
Нацепив на псов ошейники, я услышала странное шуршание. В
коридор вышла Люся. Вараниха выжидательно поглядывала на меня.
– Капа! А с этой что, тоже гулять надо?
– Ага, она обожает по двору шастать, – донеслось из кухни, –
только ботинки надень!
– Ты меня за дуру держишь? – обозлилась я.
Мало того, что Сережка, Юля, Кирюшка, Лизавета и Катя
постоянно меня воспитывают, так теперь и Капа пытается заняться тем же. Ботинки
надень! Она решила, что я без ценных указаний пойду на мартовский гололед
босиком?
– Они в моей сумке, – закончила Капа.
– Что?
– Ботинки Люси, – ответила старушка, – щас принесу.
Через секунду она возникла в прихожей, держа в руках четыре
тапки из ярко-красной кожи.
– Зашнуруй потуже, – посоветовала Капа.
Я присела на корточки и принялась впихивать лапы варана в
баретки. Хорошо, что моя покойная мамочка не видит этой картины. Она бы
скончалась на месте, узрев любимую дочурку, надевающую ботики на реликтовую
ящерицу.
Наконец мы выползли во двор. Стая собак понеслась по
дорожкам. Наш дом стоит в непосредственной близости от метро, и состояние двора
до недавнего времени было ужасным. Чтобы пройти и подъехать к дому, следует
миновать большую, темноватую даже днем, арку. Все лотошники, торгующие около
входа в подземку, использовали ее вместо туалета. А бомжи облюбовали наши садовые
скамеечки. Впрочем, бродяги просто спали, а вот студенты из близлежащего
института пили у нас под окнами горячительные напитки, горланили песни,
матерились, начинали драться. Терпение жильцов лопнуло после того, как Анна
Сергеевна из 12-й квартиры, наткнулась в подъезде на девушку, сдиравшую со
стены почтовые ящики. Несчастная хулиганка оказалась наркоманкой.
Мы собрались все вместе, обсудили создавшееся положение и…
заперли двор. Теперь наступила иная жизнь. Вновь появились лавочки, детская
площадка… Наших собак жильцы знают и любят. Кое-кто из соседей приносит в дар
им суповые кости. Псам нельзя давать отварные мослы, только сырые, но я всегда
благодарю и принимаю подарки, пусть уж лучше угощают собак, чем злятся на них.
Муля и Ада ринулись к забору. Рейчел полетела к машинам,
Рамик принялся жадно жевать снег. Мы с Люсей поползли по дорожкам. Иногда
вараниха останавливалась и поглядывала на меня.
– Эй, Лампа, – крикнул Степан, наш сосед из 60-й квартиры, –
кто это у тебя?
– Люся.
– Ну прикол! Где взяла? Она живая?
– Да.
– Собака такая?
Видали когда-нибудь большего дурака?
– Нет.
– Кошка, что ли?
– Нет, – опять коротко ответила я, надеясь, что Степка
отцепится, поняв мое нежелание трепаться с ним.
Но от него трудно было избавиться.
