– Чего же ты так боялась? – удивилась я. – Ладно врачи, они
организовали незаконный бизнес, но медсестры! Средний медицинский персонал,
ваше дело приказы выполнять. И потом, все-таки вы делаете благородное дело,
спасаете умирающих.
Женя устало взглянула на меня.
– Только того, у кого деньги есть. Что вы знаете о пересадке
органов?
– Ну так, в целом ничего конкретного.
– Понимаете, для того, чтобы пересадить почку, надо иметь
донорский орган.
– Искусственных не делают?
– Искусственная почка, – терпеливо объясняла медсестра, –
довольно большой аппарат, и человеку, подключенному к нему, не позавидуешь. Это
тяжелая, длительная процедура, которую следует проводить регулярно, несколько
раз в неделю. Конечно, искусственная почка спасает жизнь людям, но постоянно
находиться на ней нельзя. Знаете, какая должна быть почка для пересадки?
– Ну, подходить по всяким параметрам, чтобы организм ее не
отверг.
– Это правильно, понимаете, у кого она берется?
– У родственников.
– Случается такое, правда, реже, чем думают. В основном
почку вынимают у трупа.
– В морге?! Ничего себе!
– Нет, не в морге, – объяснила Женя, – ее следует изъять у
живого человека, но у такого, который, считайте, уже умер.
– Не понимаю…
– О господи! – воскликнула Женя. – Ничего не знаете, а
расследованием занимаетесь! Если у вас скончался семидесятилетний дедушка, его
органы никому не нужны. Донором может быть человек до сорока, вообще, чем
моложе, тем лучше, и он должен иметь здоровые почки.
– Такие не умирают?
– Почему? – пожала плечами Галя. – Сколько угодно,
автокатастрофа, например, самоубийство, болезнь сердца, легких,
психиатрические, наконец. Когда врачи понимают, что все, произошли изменения,
несовместимые с жизнью, тут-то и появляется специальная бригада, изымает
органы, помещает в контейнер и везет по нужному адресу. Маленькая деталь. Для изъятия
органов требуется официальное согласие родственников умершего, а те редко
проявляют сознательность, в особенности женщины. Как правило, кричат в
истерике: «Не дам потрошить, не смейте трогать».
И бригада центра трансплантации уезжает с пустыми руками. Но
Маргарита Михайловна и ее подельники никогда не спрашивали разрешения. У них
были налажены тесные связи со «Скорой помощью» и больницами. Безнадежного
человека доставляли в «Инфекционное отделение», где доктора споро и четко
делали свое дело. Безутешные родственники потом долго вспоминали добрым словом
сотрудников клиники. Покойных им отдавали в изумительном виде, причесанных,
загримированных, с легкой улыбкой на устах. При этом никаких денег за эти
услуги не брали. Только доноры-мертвецы это всего лишь крошечная часть от
общего числа тех, у кого забирались почки.
– Еще случалось так, что приезжали совсем здоровые, молодые
и ложились под нож, – объясняла Женя, – деньги нужны, вот и решались себя
уродовать. Да только зря.
Она замолчала.
– Почему? – тихонько поинтересовалась я.
Но девушка упорно не желала отвечать.
– Послушай, – разозлилась я, – сказала «а», говори и «б».
Похоже, ты влипла по самую маковку, а ну как правда не сегодня завтра к вам
явится милиция?
– Что же мне делать? – со слезами на глазах воскликнула
Женя.
– У тебя только один выход, – решительно заявила я, – ты
рассказываешь все мне, в деталях, а потом то же самое повторяешь в милиции.
Называется это – явка с повинной, таким людям, как правило, ничего не бывает.
– Ага, – прошептала Женя, – то-то по телевизору показывают,
какие менты звери. Я им правду, а они меня хоп и в тюрьму.
– Я тебя познакомлю с одним майором, честным, справедливым…
Только сначала расскажи, в чем дело, чтобы мы вместе решили, как поступить.
Поверь, иногда лучше покаяться.
– Я так измучилась, – призналась Женя, водя пальцем по
клеенке, – даже спать перестала. Все думаю, думаю. С одной стороны, деньги
нужны, с другой, понимаю, живой не отпустят, с третьей… Ладно, лучше по
порядку. Только имейте в виду, в операционную меня не пускают, что там
происходит, не знаю, только догадываюсь.
Людей, желавших продать почку за деньги, находилось мало.
Женя помнит за два года всего троих. И все они умерли. Что-то происходило на
операционном столе, отчего совершенно здоровые люди вмиг оказывались на том
свете. Родственникам потом долго объясняли что-то в кабинете врача. То, что
человек решил продать жизненно необходимый орган, держалось в секрете от всех.
Маргарита Михайловна требовала, чтобы мужья не сообщали женам и матерям. По
случайному совпадению все трое добровольных доноров оказались мужчинами. На
корпусе висела вывеска «Инфекционное отделение», поэтому родственникам, недолго
мучаясь, сообщали шепотом: «У вашего мужа был СПИД, давайте напишем в истории
болезни и справке для загса что-нибудь приличное, менингит, например. Подумайте
сами, что начнется, если ваши родственники и друзья узнают истинную причину
смерти? Да от вас все шарахаться начнут!»
И все три женщины согласились на такой вариант.
– Может, они, конечно, и умерли по какой-нибудь случайности,
– тихо журчала Женя, – может, их никто и не убивал…
– Только трое? – удивилась я. – Так мало? Сама же говорила,
что «мертвых» доноров не хватало, а добровольных за два года было всего три?
Быть того не может! Да только с Нового года они соперировали более сорока
людей! Откуда же брались почки?
– Богдан Семенович привозил, – прошептала Женя.
– Кто?
– Богдан Семенович Шевцов, – тихо пояснила Женя, – врач, он
у нас главным был, его даже Маргарита побаивалась. Вот он и привозил в
контейнерах столько, сколько надо. И ведь вот странность…
– Какая?
Женечка тяжело вздохнула.
– Прямо мистика. Кладут в корпус человека, делают анализы, а
через день Богдан Семенович контейнер везет, прямо фокусник. И что еще более
странно, именно эта почка и подходит, просто как на заказ. Где он их брал,
понятия не имею, знаете, как трудно донорский орган подобрать? Иные люди в
государственном центре по году ждут, и все никак. А тут бац и готово, есть чему
удивляться… У нас, когда Шевцов погиб, несколько дней операций не проводили.
– Шевцов умер? – я решила прикинуться ничего не знающей. –
Из-за чего? Сердце?
