Я растерялась:
– Не знаю, вернее, не придумала, а что, это важно?
– Не берите в голову, – отмахнулась следователь и сказала в
трубку: – Пожалуйста, по неполным данным, кличка Каин, Константин Георгиевич.
Через пару минут она сообщила:
– Живите спокойно, нет такого.
– Как? – подскочила я. – Совсем? Вы хорошо проверили? Каин.
– Абсолютно точно, – заверила меня Нина.
– Раз у вас не числится, значит, его нет?
Поскребышева улыбнулась.
– Может, и бродит по дорогам России некий Константин
Георгиевич, которого приятели неизвестно за что прозвали Каином, только к
криминальному миру он никогда не принадлежал.
– Точно?
– Совершенно, у нас очень строгий учет. Один раз попал в
компьютер, и все, считайте, навечно.
– А Каина, Константина Георгиевича нет?
– Нет.
– Вот тебе и триста двадцать семь дробь четыре, – от
неожиданности ляпнула я.
– По-моему, это где-то в Мордовии, – протянула Нина.
– Что?
– Ну колония.
– Какая?
– Та, чей номер вы сейчас назвали, триста двадцать семь
дробь четыре, точно не скажу, могу проверить.
– Пожалуйста, – тихо попросила я, – а то в романе этот Каин
и еще один, Богдан Шевцов, о ней говорят.
Через пару минут выяснилось, что колонии нет. Вернее, она
была и в самом деле затеряна в глубине Мордовии, но несколько лет тому назад ее
расформировали.
– На всякий случай, – посоветовала Поскребышева, – если ваше
повествование не претендует на документальность, поменяйте номер, ну, напишите,
например двенадцать триста двадцать семь дробь четыре, подобной точно нет.
– Хорошо, – пробормотала я, – отличный совет, именно так я и
поступлю.
В голове отчаянно билась мысль. Почему Каина нет в
компьютере? Он непременно должен там быть. Куда подевался милейший Константин
Георгиевич? И зачем он произносил в присутствии Богдана номер колонии… Внезапно
что-то щелкнуло в мозгах, словно зажегся яркий свет. Нет, не может быть,
пронеслось в голове, но я уже говорила:
– Нина, сделайте еще одно доброе дело, проверьте по
картотеке Богдана Сергеевича Шевцова.
Глава 27
Пять минут тянулись словно пять лет.
– А такой есть, – воскликнула Нина – Богдан Семенович
Шевцов, русский, уроженец города Москвы, судимый сроком на два года, освобожден
по амнистии.
– Скажите, за что он был осужден?
Внезапно Поскребышева посуровела: – Евлампия, мне кажется,
вы меня обманываете, почему такой интерес к Шевцову?
Я молчала. Правду сказать нельзя…
В этот момент в кабинет влетела вертлявая девица с горой
конвертов в руках.
– Вот, – шлепнула она бумаги на письменный стол, – Нина
Евгеньевна, распишитесь!
Пока Поскребышева ставила свою подпись во всяческих графах,
я старалась не дышать. Дело в том, что от чересчур намазанной девицы несло
псевдофранцузскими духами, теми, что продаются на лотках у метро по пять рублей
за литр. К сожалению, одно время я была подвержена аллергии. Потом болячка,
загадочным образом напавшая на меня, так же таинственно исчезла. Я больше не
чихаю от пыли, не кашляю при виде апельсинов и не сморкаюсь, если глажу кошку.
Осталось только одно: запах дешевой парфюмерии вызывает у меня неконтролируемый
поток слез. Удержать влагу, льющуюся из глаз, я не способна.
Зная за собой эту особенность, я старалась не дышать, но
облитая с ног до головы отвратительным одеколоном девица, как назло, не
собиралась уходить. Теперь она подсовывала Нине какие-то бесконечные бланки.
Я крепилась изо всех сил, но в конце концов шумно вздохнула.
Мигом по щекам побежали струйки. Нина с тревогой глянула на меня, девица совершенно
не удивилась. Очевидно, в кабинетах у следователей она насмотрелась всякого.
Желая остановить поток, я подошла к окну, открыла без
разрешения форточку и уставилась на заснеженную улицу. Через пару минут легкая
рука обняла меня за плечи, и Нина спросила:
– Кто он тебе, этот Богдан? Расскажи, легче станет. Иногда
лучше облегчить душу. Почему так рыдаешь из-за мужика?
Я хотела было сначала сказать правду про дешевые духи и
противную аллергию, но внезапно смекнула, что судьба посылает мне шанс.
Не вытирая лица, я обернулась к Нине:
– Он предложил мне выйти за него замуж, а Никита заподозрил
неладное и послал меня сюда проверить!
– У Кита потрясающий нюх на людей, – вздохнула Нина, – я
сколько раз замечала, чего же ты сразу не сказала? Выдумала про писательство и
Каина какого-то!
Я довольно натурально всхлипнула:
– Постеснялась, думала сбоку подъеду.
– Ну и глупо, – пожала плечами Нина, – я всегда вижу, когда
человек врет. Ладно, садись, сейчас разберемся с твоим Богданом!
В компьютере содержались только общие сведения.
– Да ты не пугайся, – успокаивала меня Нина, – убийство он
совершил.
Я так и взвилась:
– Ну ничего себе!
– По неосторожности, – быстро добавила Нина.
– Это что такое?
– Не хотел никого убивать, а так вышло.
– Как и кого он лишил жизни, пожалуйста, расскажи, –
взмолилась я, – тебе бы самой понравилось выйти замуж за человека, который
имеет в анамнезе судимость? И потом, ну что это за убийство такое по
неосторожности? Как можно не хотеть и убить?
– Очень просто, – пожала плечами Нина, – ну представь такую
ситуацию, ты стоишь на балконе, этаже эдак на пятом и держишь в руках чугунный
горшок.
– Зачем?
– О господи, какая разница! Суп сварила, постудить вынесла,
не в этом суть! Что-то тебя отвлекло, и ты его уронила вниз.
– Маловероятно!
