«Копейка» повернула на восемнадцатом километре и понеслась
по довольно узкому шоссе вперед, туда, где сквозь голые деревья виднелся
конгломерат домов. Есть еще одна вещь, которая заставляет меня недоумевать. Ну
скажите, куда подевалась Федора? Моя начальница и владелица «Шерлока» как
сквозь землю провалилась. Звоню, звоню в контору, но без всякого результата.
Сначала автоответчик бубнил стандартный текст, что-то типа:
– Никого нет, оставьте сообщение после гудка, – потом начал
жалобно жаловаться: – Моя память переполнена, извините. Не могу записать текст.
Федька только сказала мне, что вроде у нас появился клиент,
который желает иметь дело исключительно с ней лично, и что она уезжает по его
делам. Мелькнула вывеска «Арсеньевск», я вкатилась в город.
Народу на улицах было мало, я опустила стекло и обратилась к
двум девочкам, по виду младшим школьницам.
– Где здесь улица Красная?
Девчонки уставились на меня совершенно одинаковыми,
круглыми, словно пуговицы, карими глазами. Впрочем, у них были похожи и лица,
небось сестры.
– Мы с незнакомыми тетеньками не разговариваем, – хором
ответили девицы.
– Это правильно, – одобрила их я и завела мотор.
Надо поискать более сговорчивых аборигенов.
– Тетенька, – раздалось с улицы.
Я высунулась в окно.
– Что?
– Довезете нас, тогда покажем, мы на Красной живем.
Когда довольные девчонки разместились на заднем сиденье, я
спросила:
– Значит, разговаривать нельзя, а в машину садиться можно?
– Да вы не злая, – отмахнулись школьницы, – маньяки все
дяденьки.
Очень оживленные, они вылезли возле трехэтажного блочного
дома и сказали:
– Вон туда ехайте, там и будет нужный вам дом. Он на отшибе
находится.
Вдохновленная дружеским напутствием, я последовала в
указанном направлении и вскоре наткнулась на глухие железные ворота, на которых
была намалевана цифра пятнадцать. Я выключила мотор, потом подумала секундочку,
вытащила из бардачка баллончик «Ваша безопасность» и сунула его в лифчик.
Оружия у меня нет, да и опасно с ним. А баллончики таскают многие дамы. Даже
если обыщут и найдут, всегда легко объяснить, зачем он у тебя.
На мой звонок последовал вопрос:
– Кто?
– Здравствуйте, – осторожно ответила я, – приехала вот…
Я хотела было добавить: «Не нужна ли вам уборщица», – но
дверь распахнулась и на пороге появился шкафоподобный парень, перекатывающий во
рту жвачку:
– Ты, что ли, из Москвы?
Я кивнула.
– Проходи.
С трудом сдерживая ликование, я поплелась за мордоворотом.
Главное, попасть внутрь, а там уж разберусь, что к чему.
За воротами расстилалась ухоженная территория, в глубине
участка стоял трехэтажный дом из красного кирпича. Несколько девушек и юношей
бродили по очищенным от снега дорожкам.
– Ступай быстрей, – велел «шкаф» и впихнул меня в просторный
холл, заставленный уютными, мягкими креслами, – жди тут.
Я покорно встала возле вешалки. Пока совершенно непонятно,
чем занимаются во «Взгляде», антураж похож на отель средней руки, все чисто,
аккуратно, но не слишком шикарно.
В прихожую быстрым шагом вышла полная женщина в белом
халате.
– Ты от Власьева? – отрывисто бросила она.
Я кивнула.
– Двигай туда, – приказала бабища и принялась подталкивать меня
кулаком в спину, – чего опоздала? Велено к десяти явиться, а сейчас уже
пол-одиннадцатого.
– У электричек перерыв, – шепнула я, плохо понимая, что со
мной происходит.
– У электричек перерыв, – передразнила баба и втолкнула меня
в небольшое помещение, где на крючках висела разнообразная одежда.
– Переодевайся.
Я послушно нацепила на себя предложенный белый халат.
– Сюда, – велела провожатая, дернула дверь, и мы оказались
на огромной кухне.
Тетка доволокла меня до мойки, забитой грязной посудой, и
сурово спросила:
– Условия знаешь?
– Нет, – пискнула я.
– Работаешь с десяти утра до десяти вечера, через день, –
принялась объяснять шеф-повар или экономка, – расчет по первым числам. Две
тысячи на руки без ведомостей. Обед и ужин наш, жри, сколько влезет, хлеб тоже
никто не считает, хоть целый батон за щеку засовывай, но с собой брать нельзя.
Увижу, что сперла чего, мигом отсюда вылетишь без всякого выходного пособия.
Будешь стараться, сама продуктов тебе отсыплю. Усекла?
Я кивнула.
– Начинай тогда, – велела бабенка и показала глазами на
бутылочку «Ферри», – давай, в Вилларибо уже танцуют, а в Виллабаджио никак не
отмоют противни.
Пришлось, засучив рукава, приниматься за работу. На кухне,
кроме меня, находилось еще пять женщин, но работали они молча, никакой болтовни
или сплетен. Обменивались только необходимыми фразами типа: «Суп солили?» или
«Бросьте в воду картошку».
Меня не замечали вообще, но я не унывала. Ничего, скоро
здесь начнется обед или затеется чаепитие, неужели я не смогу разговорить
теток? Да быть того не может! Несмотря на мое рвение, гора посуды все не
уменьшалась, и я почувствовала легкую усталость. Интересно, как отреагируют
кухарки, если я попрошу чашечку кофе? Но не успела я озвучить просьбу, как
дверь в кухню растворилась и появился незнакомый мне мужчина в добротном
костюме.
– Слышь, – поманил он меня пальцем, – ступай сюда.
Я пошла за ним по коридору, выложенному плиткой, и очутилась
в довольно большой комнате, где на креслах и стульях сидело четверо человек.
Мордастый парень, который впустил меня, незнакомый мужчина с приятным румяным
лицом, главная повариха и плохо одетая тетка, потная и взлохмаченная.
– Спасибо, Жека, – сказал румяный мужчина в костюме моему
провожатому, тот молча кивнул и испарился.
– Садись, голубушка, – ласково предложил мне румяный, – мы с
тобой не познакомились как следует, неправильно это, некрасиво вышло, на работу
взяли, а даже имени не спросили. Ну, кисонька, меня зовут Арсений Георгиевич, а
тебя?
– Маша, – на всякий случай соврала я.
