К данному случаю хорошо подходят слова американского
писателя Вашингтона Ирвинга: «Великие люди ставят себе цели, остальные живут
своими желаниями». Но эта истина не является абсолютной, ибо действительность
ставит перед самыми обычными людьми, более того, перед огромными массами
обыкновенных людей такие цели. Кроме того, ставит и в такие обстоятельства,
когда и целеполагание у каждого становится огромным, и возможности организма
демонстрируют тот максимум, который заложен в человеке. Во время Великой
Отечественной войны случалось, например, что сотни и тысячи людей, форсируя
водную преграду, бросались в ледяные волны и никто из них не заболевал ни
ангиной, ни так называемым ОРЗ. Вот что означает экстремальный настрой психики.
Сравним с подобным состоянием свое беззаботно прогулочное, скажем, когда промоченные
ноги порождают грипп с множеством других сопутствующих неприятностей…
Мы не только болеем в условиях вялой, размазанной жизни, мы
и устаем от нее тогда, когда у нас нет крупной цели. Когда же таковая
появляется, то человек может забывать о еде, о питье, о всевозможных суетных
делах. Он живет, он — горит, и горение такое, казалось бы, при определенном
истощении материальных ресурсов, продолжается тем не менее не годы, а
десятилетия, много десятилетий. Отсутствие подобных чувств или угасание
подобных всеохватывающих желаний есть признак наступившей или уже вплотную
подступившей старости. Старости не в смысле биологического возраста, но в
смысле затухания огня жизни в человеке.
Да, цели, вдохновляющие на долгое и сильное горение
человеческую личность, могут быть различны. Но я хотел бы сейчас «зарядить» по
возможности каждого из тех, кто читает эти страницы, таким представлением,
которое окажется необходимым не только ему самому, но и всем нам. На мой
взгляд, подобный мощный и долговременный духовный заряд крайне необходим людям,
особенно сейчас, когда наступил период некоего нравственного безвременья и
массовой растерянности, когда прежние идеалы оказались дискредитированы и
очернены преступными сплошь да рядом формами и средствами их достижения, а новые
ценности еще нуждаются в определении. То, что будет сказано далее, есть
концентрированное извлечение из реальной жизненной практики очень разных людей,
которых сближает лишь то, что все — они долгожители. Что же именно позволило
каждому из них на протяжении фактически целого века сохранять доброе здоровье и
ясную голову? Качество это, стратегически важное и для его носителя, и для всех
нас, землян, есть высокая доброта, есть человечность, даже бесчеловечность.
Целеполагание подобного масштаба для каждой личности есть путь к максимальному
росту своей духовности (и, следовательно, здоровья) и к максимальному благу
других людей.
Анастасия Ивановна Цветаева старше нашего века, она родилась
в 1895 г. Жизнь ее сложилась крайне непросто, очень нелегко: с одиннадцати
лет без матери, с девятнадцати — без отца. Трижды она повидала неволю. Первый
раз просидела в Бутырках более двух месяцев в 1934 г. и была освобождена
по настоятельному ходатайству Максима Горького. В 1937 г., когда Горький
уже умер, ее снова арестовали и дали десять лет лагерей. Ей довелось пройти
двадцать пять лагерей Сибири и Дальнего Востока, а сколько же пересыльных тюрем
и этапов!.. После освобождения ее снова арестовали и отправили в Сибирь на
вечное поселение, как было сказано в приговоре. Реабилитирована она была только
в 1959 г., в возрасте, следовательно, 64 лет. Что же помогало этой женщине
выжить и сохранить здоровье и добрый настрой духа? Это постоянная напряженная
работа, прежде всего мысли, стремление сохранить память о тех людях, с чьими трагическими
судьбами пересеклась ее жизненная дорога, это ее неустанная забота о
популяризации творчества ее безвременно ушедшей из жизни сестры, замечательной
русской поэтессы Марины Цветаевой. Она была добра ко всему живому, ее образ
жизни — это непрестанное милосердие: к людям, кошкам, голубям. Она не уставала
исповедовать, защищать и утверждать высокие общечеловеческие законы бытия.
Девяносто восемь лет (1872–1970) прожил на свете английский
философ Бертран Рассел. Свою биографию он препроводил краткой заметкой, которая
называется «Для чего я жил?». Это был потомственный аристократ, теоретик в
науке, всю свою жизнь — без малого век — просидевший над книгами, и думается,
что из этой исповеди должен был предстать перед нами образ высокого жреца
академической кабинетной науки. Но нет! Становится ясным, почему этот философ
на закате своих дней стал участником массовых демонстраций в защиту мира. Он
писал: «Три страсти, простые и неодолимые, владели мною всю мою жизнь: жажда
любви, страсть к познанию и сострадание к людям… Любовь и наука, насколько они
вообще достижимы, влекли меня ввысь, к небесам, а жалость к людям возвращала на
Землю. Стоны бедняков эхом отдавались в моем сердце. Дети, которых некому
накормить, рабы под гнетом поработителей, лишенные надежд старики, чьи дети
только и думают, куда бы их сбыть, — словом, весь необъятный мир нищеты,
мученичества и страданий: какая это насмешка над всем, что мы называем
человеческим достоинством! Я старался, как мог, обезоружить зло… Вот это все и
была моя жизнь. Поразмыслив, я пришел к выводу, что она стоила того, чтобы ее
прожить. Если бы мне предложили начать заново, я прожил бы мою жизнь точно так
же».
Да, разумеется, жизнь сибирской каторжницы Анастасии
Цветаевой разительно отличалась от жизни английского лорда Бертрана Рассела
отличалась внешне. Внутри же — и в том и в другом, и в третьем, и в четвертом,
и во множестве других случаев — это жизни, которые похожи одна на другую в
главном: в стремлении прожить ее истинно по-человечески — так, как это достойно
личности, ощущающей свое единство со всеми другими людьми на планете. Не
отдельность своей хаты с краю, а свою ответственность за всех в этом подлинном
мире. Соучастие в судьбе и ближних, и дальних. Отсутствие зацикленности на
заботах исключительно о себе, любимом.
Когда корреспондент газеты «Советская культура» задал вопрос
известному бизнесмену, американскому общественному деятелю, каким образом ему
удалось достичь феноменальной работоспособности и подвижности в столь
преклонном возрасте (а Хаммер — живое воплощение самой истории, ибо этот
человек еще в первые годы революции неоднократно встречался с Владимиром
Ильичем Лениным), то Хаммер ответил очень четко. Он сказал о том, что плавает
каждый день, не пьет спиртного, не курит, постоянно путешествует, много
работает и все это поддерживает его бодрость. Но главным для него было —
стремление добиться и споспешествовать осуществлению двух своих великих
мечтаний, которые пока не сбылись: достижению устойчивого мира на Земле и
исцелению человечества от рака. Стремление не только дожить до того дня, когда
эти мечты станут реальностью, но и собственные усилия помочь им стать
реальностью — вот великий стимул, властно мобилизовавший все внутренние силы
этого человека на активную жизнь в течение более чем девяноста лет. Это
прекрасно, когда человек ставит задачи больше себя и выше себя нынешнего.
Подобно стреле, выпущенной из тугого лука, летит он вперед, все дальше и все
выше. И особенно прекрасен и жизнедеятелен его дух, когда он стремится к тому,
чтобы человек реализовал себя полностью, во благо всем людям Земли.
