— Какой красивый народ!
Я спросил:
— Красивее, чем у вас? — Безусловно! Ведь мы уже
тысячу лет — наш маленький народ — находится на одном географическом блюдечке.
Мы практически ни с кем не смешиваемся, почти не обновляемся. Наша очень
большая внутренняя забота, о которой мы, правда, мало говорим вслух, это —
родственные браки. У вас — такое постоянное оздоровление, обогащение и всего и
вся!..
В прекрасной книге «Абхазские долгожители» на большом
количестве фактов, с привлечением весьма солидной статистики показано, как этот
крошечный в масштабах нашей страны народ был очень серьезно предохранен и ныне
предохраняется от генетического вырождения. Кровно близкие семьи не имеют права
родниться между собой. Мужчины берут себе жен из отдаленных сел, и никто не
женится в собственном селе. Этот обычай настолько жесток, механизм регуляции
настолько консервативен (парадокс: консерватизм во имя прогресса!), что если
кто-то нарушает этот вековечный обычай, то человека, нарушившего закон, сколько
бы ни прошло потом времени до его смерти, хоронили не на общем кладбище, а
поодаль ото всех, и укладывали в могиле лицом вниз. Столь суровым было
предупреждение для всех остальных: не наносить ущерба фундаментальным основам
здоровья своего народа.
Так вот, Толенька еще не родился, еще не было его и в проекте,
еще мать и отец его не были знакомы, а ему уже замечательно повезло. «Материал
для заделья» был по природным меркам совершенно доброкачественным.
Ему повезло также и в том, что он был желанным ребенком. Это
было дитя, которого очень хотела мать, нетерпеливо ждала матери мать, и все
окружение трепетно ждало появления этого еще не родившегося маленького человека
на свет.
Каков был рисунок пересечения линий жизни его родителей? То
были послевоенные годы, мужчин было практически на десятки миллионов меньше,
чем женщин, а его будущей матери страстно хотелось семьи, упорядоченного
социализированного положения, уюта, собственного дома, где она была бы
хозяйкой. Она приложила много активных, целеустремленных усилий, чтобы обрести
желаемое, и ее окружение нашло вдовца, мужчину старше ее, хорошего человека,
она вышла за него замуж и очень быстро родила первого своего ребенка. Не
Толика, а первого ребенка, и этот первенец был очень слабенький, хотя отец его
отнюдь не был алкоголиком. В годы войны и на фронте он регулярно отдавал другим
свои сталинские «наркомовские сто грамм», так как знал о своей
предрасположенности к гастриту. И тем не менее его первенец родился, повторяю,
слабеньким и впоследствии своим развитием, мягко говоря, не блистал. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обратиться к
совершенно уникальным резервам нашего здоровья, которые до сих пор находятся в
недобрых, к сожалению, руках Минздрава. Его мать как роженица была уже
немолодой, и, образно говоря, ворота в мир, через которые выходил первенец,
были очень узкими и неэластичными. Головка первенца при родах была повреждена,
ничего для ее сохранения предпринято не было, а матери об этом ничего не
сказали ни после родов, ни когда-либо потом. А между тем пренебрежение к этому
вопросу наносит обществу урон столь колоссальный, что по потерям
интеллектуального потенциала он вполне сопоставим с совокупным интеллектом всех
без исключения наших НИИ как академических, так и отраслевых. На этом как бы
малозначительном аспекте появления человека на свет мы теряем едва ли не
половину своего будущего совместного национального разума. Вот тебе и
частность!.. Возникает вопрос: может быть, значительно рациональней было бы в
государственных масштабах вкладывать больше денег именно сюда, чем на создание
НИИ и других мыслительных заведений, в которые поступают трудиться люди с
заведомо усеченными возможностями интеллектуальной отдачи? В тех странах, где
значение данной проблемы заведующими медицинскими кафедрами и профессорами уже
осознано, ребенку всеми доступными способами помогают выйти в мир так, чтобы не
был затронут ни его головной мозг, ни другие важные органы.
Хочу обратить ваше, читатель, внимание на сравнение того
идеала женской красоты, который господствовал две с лишним тысячи лет назад, с
идеальной современной женщиной. Если мы сопоставим скульптуру Венеры Милосской
безусловный идеал красоты прежних времен — с нынешней красивой и здоровой
женщиной, то увидим, что у нашей современницы таз значительно шире,
пропорционально больше, чем это было тысячелетия назад. И мы воспринимаем это в
качестве неотъемлемого признака цветущей женственности. Откуда же взялся такой
несравненно более разработанный таз? Он совершенно естественно ответил на
потребности человеческой эволюции: с увеличением головного мозга понадобились и
более просторные помещения для его вынашивания и более широкие врата, через
которые голова его носителя без помех выйдет для знакомства с новым для себя
миром…
И снова возвращаюсь к тому, что наш Толенька был везунчиком
— он родился вторым, ему на свет было выходить гораздо легче, поэтому он
родился совершенно нормальным ребенком. Он не попал в огромный процент
повреждаемых при родах младенцев, и пуповину ему завязали правильно, так что
впоследствии не образовалась у него грыжа, и кокков ему не занесли, все было у
него в порядке.
Поскольку был он, напоминаю, желанным ребенком, постольку во
внутриутробном состоянии испытывал лишь положительные эмоции, которые и
позволили ему развиться без каких-либо антропологических отклонений в организме
и без тормозов в психике.
Его везение, подарок судьбы, заключался в том, что мать его,
подобно отцу, не пила, не курила, и он получил, безусловно, чистый фундамент
своего будущего здоровья. Вот сколько благоприятных обстоятельств
предшествовало его рождению! Он еще находился в утробе, а с ним уже ласково
разговаривали, и это также имеет громадное значение для развития нормальной,
уравновешенной психики будущего человека. Ведь младенец начинает формироваться
как личность еще тогда, когда подчас даже и не знают, что он существует (на
замечательных опытах, которые уже проделаны в этой сфере, не буду сейчас
останавливаться, — это особая, прекрасная тема).
Вот так крупно повезло нашему малышу!
А дальше начались злоключения. Их причины кроются в том, что
с позиции медицинского ведомства целесообразней обращаться с новорожденным так,
как это удобно обслуживающему персоналу, а не так, как того требует Природа.
Что я имею в виду? Едва Толя родился, его от матери убрали.
В изолированном от нее состоянии он находился то ли несколько часов, то ли
целые сутки, да и потом его приносили лишь на считанные минуты — для кормежки.
С точки зрения арифметической, механистической, ничего особенного не произошло,
о чем следовало бы говорить: есть мать, имеется младенец, итого по инвентарной
описи числятся две единицы, и кому какое дело, где и как именно они
расположены. Но с позиций единого психофизиологического поля, общего для
младенца с матерью на протяжении абсолютно всей его предшествующей жизни,
свершилась космических масштабов катастрофа: привычная среда, которая только и
была известна младенцу в период внутриутробного существования, одномоментно
исчезла, да еще после такого неимоверного катаклизма, как роды, как переход из
одной среды в другую, да плюс к этому враз пропала та единственно ему известная
и родная биополевая сфера, которая только и несла ему всю информацию об
окружающем его громадном мире…
