Замок щелкнул, я вошла в холл. Интерьер впечатлял. Темно-синие
обои, почти черный ковер, такого же цвета потолок, на котором загадочно мерцали
звезды и планеты, очевидно, нарисованные краской с фосфором. С левой стороны
стоял стол, за ним сидела дама, от одного вида которой волосы по всему телу
вставали дыбом. Огромная, словно русская печь, с квадратным, мужеподобным
лицом, на котором фанатичным огнем горели огромные глаза. Черные волосы, скорей
всего крашеные, спускались почти до талии. Шея и запястья дамы были обмотаны
километрами бус из бисера, камней и кусочков кожи.
– Я к Эфигении.
– Первый раз? – спросило небесное создание.
Я кивнула.
– Тогда семьсот рублей.
Спрятав розовые бумажки в ящик, администраторша взмахнула
гривой и велела:
– Идите по коридору до конца, последняя дверь ведет к
Эфигении.
Я послушно потопала по темно-коричневой дорожке, чувствуя,
как под шубой вспотела спина. В «Дельфийском оракуле» было жутко жарко.
Не успела я добраться до нужной двери, как она без всякого
скрипа отворилась. Перед глазами предстала комната, метров двадцать, не больше.
Стены и потолок были задрапированы материалом, похожим на черный бархат, на
полу лежал все тот же темный палас. Почти посередине стоял стол, на котором
горела толстая свеча, помещенная в стеклянный сосуд, больше всего напоминающий
огромный бокал для коньяка. Около нее вращался на черной подставке странный шар
из непонятного материала. Шарик горел и переливался так, словно внутри его
помещалась электрическая лампочка… Но чуднее всего выглядела женщина, вернее
девушка, сидевшая в кресле.
Худенькая, с белым, бескровным лицом и огромными, в
пол-лица, глазищами, которые впились в меня, словно раскаленные гвозди в кусок
масла. Волосы у нее были черные, мелко вьющиеся, они свободно падали на
угловатые, совершенно детские плечики. Нижняя часть ее фигуры скрывалась под
столом, а верхняя была облачена в ярко-красную свободную блузу. Девицу нельзя
было назвать красавицей, но выглядела она оригинально. Встретишь такую на улице
и невольно обернешься…
– Садитесь, – сказала гадалка неожиданно хрипловатым
меццо.
Я опустилась в кресло. Эфигения взмахнула руками, на одном
из пальцев блеснул перстень, слишком крупный для узкой ладошки.
– Итак, возьмем карты…
Она потянулась к колоде.
– Погодите, вы же не узнали, в чем моя проблема.
Эфигения предостерегающе подняла правую ладонь.
– В кабинете у потомственной гадалки не следует ничего
рассказывать. Она обо всем догадается сама. Итак, первый расклад на здоровье.
Нервные пальцы, обремененные драгоценностями, наверное,
фальшивыми, потому что камни в них выглядели чересчур зелеными и красными,
принялись ловко тасовать колоду. У меня слегка закружилась голова. В комнате
было душно, а от свечки, скорей всего ароматизированной, несло чем-то
парфюмерным…
– Ага, – пробормотала цыганка, – спина, вижу,
болит, поясницу ломит.
– Да, – подтвердила я, – бывает.
– Еще есть зубы незалеченные, – задумчиво бормотала
Эфигения, – нервничаете часто, из-за этого жизненная сила уходит. Так,
сейчас посмотрим, кто заставляет вас переживать… А… ясно, мужчина, возраст
между двадцатью пятью и сорока, волосы темно-русые, сидит в казенном доме…
Наверное, сослуживец ваш или начальник…
Я кивнула и подавила ухмылку. Ну и хитрюга. Как ловко
построено гадание! Больная спина! Да покажите мне хоть одну женщину старше
двадцати, у которой нет остеохондроза. Зубы с кариесом! Ну и ну, эка невидаль.
А надо же так моментально сменить тему, быстренько переметнулась от здоровья к
трудностям на работе. Мужчина средних лет с темно-русыми волосами! Ну-ка,
прикиньте, среди ваших сослуживцев нет такого?
Я ухмыльнулась.
Эфигения тем временем продолжала шаманить. Она положила обе
руки на шар и застонала:
– О-о-о, чувствую, вижу, слышу…
Раздалось легкое шипение, и по моему телу пробежал ветерок.
Очевидно, где-то был спрятан вентилятор, который гадалка ухитрилась включить
незаметно для клиента.
– Ощущаете холод? – спросила Эфигения.
– Да.
– Это пришел дух старого Роме, вам повезло, он редко
спускается на землю. Если хотите получить совет, как лучше действовать в той
или иной ситуации, спросите его. Ну же, поторопитесь, Роме долго не
задерживается.
Мне надоело представление, и я, глубоко вздохнув, сообщила:
– Хочется знать, какой срок получит женщина, убившая Эдика
Малевича.
Наступила тишина, потом Эфигения совершенно обычным голосом
сказала:
– Не понимаю…
– Повторить? – мило улыбнулась я. – Сколько лет
впаяют судьи даме, воткнувшей в Эдуарда Малевича заточку?
– Что? – ошарашенно повторила Эфигения. – Что?
– За-точ-ку, – по складам произнесла я, – ножик
такой, очень острый и длинный, в милицейских протоколах его обычно называют
колюще-режущим предметом.
Внезапно колдунья побледнела так, что черты лица стерлись.
Губы ее слились по цвету со щеками, нос как-то заострился.
– Вы хотите сказать, вы намекаете, вы сообщаете мне о смерти
Эдика?
– Да, – ответила я, – его зарезали в ресторане
«Макдоналдс» на глазах у вашей покорной слуги.
Эфигения подняла тонкую руку, дернула себя за волосы, потом
всхлипнула и беззвучно сползла с кресла.
Глава 11
Я не слишком испугалась. Похоже на то, что милейшая Эфигения
актриса, каких мало. Такой обморок разыграть ничего не стоит. И потом, еще надо
проверить, не лежит ли тут еще один ножик. Может, у дамы привычка такая, резать
тесаком всех, кто ей разонравился?
Встав с кресла, я подошла к одной из стен и стала шарить по
ней руками. Где-то тут должно находиться окно, или оно с другой стороны?
Снаружи здание, в котором помещался «Дельфийский оракул», выглядело совершенно
обычно, никаких глухих стен. Внезапно мои руки нащупали нечто похожее на шнур.
Темные шторы разъехались, в комнату вплыл серенький ноябрьский день. Сразу
стало понятно, что помещение пыльное и давно не ремонтированное, стол
обшарпанный, а на кресле продралась обивка.
Эфигения полусидела на полу, прислонившись спиной к одной из
тумб стола. Я легонько похлопала гадалку по щекам.
– Эй, давай, хватит кривляться…
Она судорожно вздохнула и открыла глаза. Взгляд ее, мутный,
плавающий, с трудом сфокусировался на мне.
