Почти все мои подруги потеряли при помощи этой нехитрой
методики килограммы лишнего веса. Объясняется это явление просто. Во-первых,
после того, как вы до еды залпом проглотили 250 миллилитров жидкости, в ваш
желудок влезает намного меньше жратвы, во-вторых, организм тратит кучу калорий
«на подогрев» выпитого до нужной температуры, а она, если кто забыл, равна 36 и
6! Способ приобрести стройные формы путем «моржевания желудка» известен давно,
балетным девочкам о нем рассказали их мамы, танцовщицы Большого театра, а тем
поведали, соответственно, бабки, которых, как гласит легенда, этому научила
Матильда Кшесинская, любовница сразу трех великих князей Романовых. Говорят,
сама гениальная Агриппина Ваганова сгоняла подобным образом накопившийся жирок.
Правда или нет, не знаю, лично мне никогда не приходилось использовать этот
рецепт на практике, потому как я вешу сорок восемь килограммов. То, чего
безуспешно пытаются добиться другие женщины, далось мне от рождения. Я никогда
не поправляюсь, даже если лопаю безостановочно пирожные, грецкие орехи и
взбитые сливки с шоколадом. Поэтому сейчас съем восхитительные котлеты без
всяких угрызений совести.
– Ну и где котлеты? – спросила я у Вани.
– В кладовку отнес, – пояснил мастер.
Я побежала по коридору. Наша квартира, впрочем, я говорила
об этом раньше, состоит из двух. Два туалета мы оставили, а вот из одной ванной
сделали то, о чем мечтают многие москвички: кладовку. В ней у нас стоит еще
один холодильник и хранятся овощи, крупы, бутылки с водой… Здесь же имеется и
невысокий столик, на который частенько ставят горячую кастрюлю с супом или другую
какую еду, которую из-за температуры нельзя сразу сунуть в рефрижератор и
которая мешает на кухне.
Я подлетела к кладовке и увидела… совершенно чистую, до
блеска отполированную сковородку. Еле сдерживая крик негодования, перевела
глаза вниз и обнаружила на полу, под столиком сладко спящую Мулю. Сожрав
приготовленные котлетки, мопсиха не нашла в себе сил, чтобы доползти до
спальни, и рухнула прямо на месте преступления.
– Мульяна, – прошипела я, наклоняясь к пахнущей жареным
мясом морде, – Мульяна, это отвратительно!
Но собачка сладко храпела. Надо наподдавать ей как следует.
Однако только эта мысль пришла мне в голову, как Мулечка распахнула свои
круглые карие глазки и уставилась на меня взором трехлетнего ребенка. Тряпка
выпала из рук. Я не способна лупить существо, похожее на младенца.
– Ну, – Иван всунул в кладовку голову, – не
найдешь никак?
Потом увидал опорожненную сковородку и искренно удивился:
– Ты чего, Лампа, все съела? Ну даешь, там десять штук
лежало! Еще заворот кишок заработаешь.
Я посмотрела на мастера и решила не расстраивать мужика.
– Сама не понимаю, как так вышло. Вкусно очень оказалось.
Вот только теперь ужина нет.
– Не нервничай, – отмахнулся Ваня. – Там еще фарш
остался, нажарю до вечера.
Нгванья Мбоу говорила по-русски лучше меня. Во всяком
случае, когда мы с ней уславливались о встрече по телефону, никакого акцента я
не услышала. Из трубки лилась абсолютно правильная речь с характерным
московским «аканьем». Впрочем, и когда я переступила порог ее квартиры, то
ничего специфически африканского не увидела. Никаких масок на стенах или
занавесок из батика. Обычная квартира, обставленная самым простецким образом.
Да и на хозяйке оказались синие джинсы и серенький свитерок, ни тюрбанов, ни
цветастых юбок. Нгванья не ходила с обнаженной грудью и не била в тамтам.
Кстати, она была не очень темнокожей, скорей мулатка с лицом цвета молочного
шоколада и с прямыми волосами.
– Проходите, – улыбнулась Нгванья, обнажая белые-белые
зубы, – чай или кофе? Хотя, учитывая зверский мороз, лучше водки.
– Спасибо, но я плохо переношу алкоголь, а вот от кофе не
откажусь.
По извечной московской привычке мы устроились на кухне, и я
спросила, прихлебывая великолепно сваренную «Арабику»:
– Вы в курсе, что Алика Радзинского убили?
– Боже! – воскликнула Нгванья и уронила на пол
сахарницу. – Кто? За что?
– Вот это я и хочу у вас узнать!
– Но кто вы?
Я вынула из сумочки удостоверение.
– Частный детектив, которого наняла мать Алика, Анастасия
Романовна. Она не слишком доверяет милиции, но хочет, чтобы убийца сына был
пойман и наказан.
– Да, – задумчиво протянула Нгванья, – к
сожалению, правоохранительные органы не всегда работают так, как надо.
– Можете ли вы припомнить, о чем разговаривали с Аликом во
время последней встречи? Зачем он приглашал вас к себе домой?
Нгванья достала пачку «Собрания», взяла зеленую сигаретку и
пробормотала:
– Ну, если это вам поможет… Слушайте, пожалуйста…
Отец Нгваньи дипломат, долгие годы он работал в Москве, в
посольстве. Девочка ходила в советскую школу и быстро выучилась болтать на
русском языке.
– Наша семья, – неторопливо рассказывала
Нгванья, – не слишком традиционная для африканцев. Дело в том, что моя
мать белая, англичанка, великолепный врач, посвятила себя изучению редких
тропических болезней.
Правда, на какое-то время Эстер попыталась быть просто женой
дипломата и приехала с супругом в Москву. Но жизнь, заполненная светскими
раутами и благотворительными мероприятиями, ей быстро надоела, и женщина
сбежала в Африку к своим обожаемым инфекциям. Нгванья осталась с папой. Эстер,
страстно увлеченная наукой, совершенно не годилась на роль матери. Честно
говоря, ее ничто не волновало, кроме лихорадок и других редких заболеваний. Она
могла сутками не показываться дома, наблюдая за особо интересным больным. И
отец Нгваньи рассудил так: пусть уж лучше дочка живет с ним, по крайней мере
будет присмотрена…
Поэтому зиму, осень и весну девочка проводила в России, а на
лето отправлялась в Африку. Увлеченная работой, мать совсем не замечала дочку,
но Нгванья не обижалась, понимая, какое важное дело осуществляет Эстер. Где-то
лет с двенадцати Нгванья четко поняла, что хочет быть врачом, таким, как мама.
Эстер была для дочери примером во всем.
Закончив школу, Нгванья поступила в университет Патриса
Лумумбы на медицинский факультет. Перейдя на пятый курс, вышла замуж. Супругом
ее стал Петя Коломийцев, студент факультета журналистики МГУ. Так Нгванья осела
в Москве. Но девушка была рада, что жизнь складывается подобным образом. Россия
давно стала для нее родиной. Правда, и Африка не забывалась. Теперь Нгванья
проводила там февраль и летние месяцы, а Эстер охотно передавала дочери свои
знания.
