Жора Саврасов по-прежнему хоронит животных. Ольга Малевич
все так же изображает из себя Эфигению в салоне «Дельфийский оракул». Виктор
Климович Подольский живет душа в душу с Жанной. Наконец-то отыскался человек,
который сумел с легкостью водить за нос Бешеного.
Евгения Ивановна Червь преспокойно работает в Институте
тропической медицины, совершенно не подозревая о буре событий, разыгравшихся
вокруг дельфуса регал.
Иван наконец оклеил нашу дверь. Процедура завершилась около
полуночи восьмого декабря.
– Эй, – закричал мужик, – идите смотреть!
Мы вылезли в разной степени раздетости на лестничную клетку
и принялись восхищаться. Работа и впрямь была сделана здорово. Нигде ни
морщинки, дерматин идеально натянут…
– Завтра приделаю гвоздики, – зевнул Ваня.
– Давайте спать, – велела Катюша.
Все вновь разбрелись по комнатам, я улеглась на кровать и
засунула себе под бок для тепла толстенькую Мулечку. Глаза медленно закрылись,
но тут я уловила тихий скрип.
Я мигом вскочила и бросилась в коридор, Иван уже успел
исчезнуть за дверью. Нет, сегодня обязательно поймаю парня.
Полная решимости, я понеслась назад в комнату за джинсами,
второпях задела за угол ковра, начала падать… В поисках опоры рука ухватилась
за идиотскую статуэтку, изображавшую овчарку.
– Ну что происходит? – завопила Юлечка, выходя из
супружеской спальни.
– Мне дадут отдохнуть? – ныл Кирюшка.
– Жуть, – подхватила Лиза, – никакого покоя.
– Даже меня разбудили, – пробормотал Сережка.
– Лампуша, ты не порезалась? – заботливо
поинтересовалась Катюша.
– Нет, – ответила я, – а Иван снова ушел в трусах
на лестницу…
– Ну ладно, – отмахнулась Юля, – можешь не
продолжать!
– Опять тебя глючит, – заявил Кирюшка.
– Лампуша, иди лучше ляг, – вздохнула Катюша.
– Да, правда, – подхватила Юля, – пора отдыхать,
вот только осколки замету.
Все бестолково топтались в коридоре и моей спальне. Принесли
зачем-то веник и пылесос одновременно, тряпки. Потом поругались из-за того, как
лучше собирать фарфоровое крошево… Словом, потратили почти час на суету. В
самый разгар уборки входная дверь тихо скрипнула, и появился Иван, почти голый,
в одних семейных трусах невероятной расцветки, красных в бело-синий горошек,
просто триколор, а не мужик.
– Чегой-то вы тут все делаете? – ошарашенно спросил
Ваня.
– Ага, – завопила я, – теперь убедились!
Сообразили, что я чистую правду говорила!
– Ты где был? – строго спросил Сережка.
Иван молчал.
– Пиво пил, – брякнул Кирюшка.
– Немедленно отвечай, – взвыла я, – быстро…
– Ну… это, – забубнил Ваня, – дело молодое,
холостякую, значит, и она того, без мужика…
– Не понимаю, – протянула Лиза.
– В общем, дело простое, – нудил Иван, – обычное,
вот только при детях…
– Никак не пойму, о чем он толкует? – спросила Катя.
– А я знаю, – сообщил Сережка, – наш Ванюша ходит
к Люське…
– Зачем? – брякнула Лиза.
– Ну, – покраснел Ваня, – дело понятное.
– А почему в трусах? – недоумевала девочка.
Кирюша потянул ее за руку и что-то шепнул на ухо. Лизавета
мигом стала похожа на вареного рака.
– К Люське? – заорали все остальные в один
голос. – К нашей соседке-пьянчуге?
– Она хорошая баба, – кинулся на защиту своей любви
мастер, – а водку глушить я ее отучу.
– Чего вы посреди ночи орете? – раздалось с лестницы, и
в квартиру всунулся сонный Костин. – Стряслось что? О, у вас обивка новая…
С этими словами он довольно сильно хлопнул железной дверью.
В то же мгновение весь дерматин с легким шорохом упал на пол.
– Во, блин, – изумился Ваня, – как же такое вышло?
– Да, хороша обивочка, – протянул Вовка, – первый
класс, видать, мастер отличный клеил!
– Вместо того чтобы по бабам шляться, – обозлился
Сережка, – лучше бы дело сделал!
Ваня начал чесать в затылке:
– И не пойму, как так вышло. Но вы, ребята, того, не злитесь.
Теперь у Люськи жить стану, по соседству, рядышком… Я вам, как своим, все
устрою!
– Как своим ты уже устроил, – вздохнула Катя.
– Точно, – подхватила Юля, – теперь поклей, как
чужим, может, лучше получится.
