Они свернули в соседнюю улицу, зашли в небольшой бар, который обычно посещают по вечерам игроки в шар, а сейчас он был пуст. Хозяин, в рубашке с засученными рукавами, читал газету, сидя в кресле, куда забрался также его кот. Прервав чтение, он неохотно встал и с удивлением посмотрел на столь необычных посетительниц. Не найдя у него своих привычных напитков, они в конце концов выбрали вермут.
Все та же Мари-Лу произнесла целую речь:
— Поверьте мне, она выкарабкается. И вы еще увидите, что не пройдет и месяца, как она мне будет записывать штрафы за то, что лак на моих ногтях облупился, или за то, что от меня разит чесноком. Налей нам еще по одной, Артур!
Глава 2
Селита уже давно, пожалуй, с тех пор, как появилась Мадо, искала контакта с Леоном, который, сознательно или нет, избегал ее. Вечером, когда она приходила, он ей кивал, как всем остальным, а если ему приходилось в течение ночи и обращаться к ней, то он это делал очень кратко и исключительно по делу.
Однажды во второй половине дня, еще до операции Флоранс, он пришел в клинику, когда Селита сидела у кровати больной. Поцеловав жену в лоб, он встал у окна и не двигался, пока не ушла посетительница.
День за днем она пыталась улучить момент, чтобы поговорить с ним. Ничего особенного она не могла ему сказать и ни на что пока не надеялась, но ей было невыносимо переносить эту враждебную пустоту между ними.
Десятки раз она была готова при всех, прямо в кабаре, закатить ему сцену, которая, может быть, принесла бы ей облегчение. Она преднамеренно на его глазах, как бы бросая ему вызов, нарушала священные правила заведения: выходила во время выступлений на улицу подышать свежим воздухом или же, видя, что он за ней наблюдает, отказывалась танцевать с посетителем, ссылаясь на то, что у нее болят ноги.
Ей никак не удавалось оказаться с ним наедине. И вряд ли бы она преуспела в этом, даже если бы пришла в «Монико» во второй половине дня. Нужно было для этого попасть в тот редкий день, когда он туда еще заходил, но и тогда там были уборщицы или поставщики.
Ушла Наташа. Ее отсутствие в еще большей степени изменило атмосферу в «Монико». Все, может быть и Леон тоже, чувствовали, что это начало конца.
Конечно, за последние годы исполнительницы номеров стриптиза сменялись довольно часто, но до сих пор это было обычным делом, нормальным обновлением программы, сейчас приходила в голову мысль о пассажирах, спасающихся с тонущего корабля.
С Наташей все произошло самым неожиданным образом за два вечера. В баре появился очень смуглый молодой человек с лицом азиатского типа. Он знал по-французски всего несколько слов, но, по словам Наташи, говорил на безукоризненном английском языке, без малейшего акцента.
Она находилась в его обществе до самого закрытия, а затем, перекусив немного в баре «У Жюстина», отправилась с ним на рассвете на прогулку по морю в моторной лодке.
На следующий день, как только открылось кабаре, он появился снова, корректный, робкий, внимательный. Наташа показала подругам его фотографию в газете «Нис-Матэн». Это был иранский принц, самый настоящий, двоюродный брат шаха. Он учился в Кембридже и приехал отдохнуть на несколько недель во Францию. На фотографии он находился в обществе префекта, который встречал его у трапа самолета.
Одеваясь для первого выступления, Наташа объявила:
— Сказать тебе, что он мне предложил? Прежде всего, спросил, хорошо ли я знаю Париж, в том числе Лувр и музеи, потом предложил мне сто тысяч франков с оплатой всех расходов, с тем чтобы я была его гидом и переводчицей в течение месяца. Как бы ты поступила на моем месте?
Вплоть до второго сеанса иранец дожидался ответа. Улыбающийся и вежливый, он всякий раз вставал и пододвигал стул Наташе, когда она присоединялась к нему.
Она в конце концов объявила подругам:
— Я, девочки, сказала «да». Конечно, я бы еще подумала, если бы не было здесь всех этих событий. Но учитывая, в каком сейчас состоянии находится наше заведение…
— Когда же ты уезжаешь?
— Прямо завтра же, на автомобиле. Он купил спортивную машину итальянской марки и уже снял апартаменты в отеле «Плацц».
— Ты сообщила новость хозяину?
— Нет еще. Я ему скажу перед уходом.
«Если бы я владела английским, то воспользовалась бы такой возможностью?
— подумала Селита. — Вполне возможно».
Наташа сразу же как бы вышла за пределы их среды. И с удивлением все стали замечать, что они поглядывают на нее с некоторой долей уважения.
Вскоре после ее ухода Леон подозвал Франсину, когда она уходила:
— С завтрашнего дня и в течение нескольких дней вы возобновите ваш прежний номер.
Селита и Мари-Лу ушли домой раньше. Они собирались уже ложиться, когда услышали, что кто-то царапает их ставень. Это была взволнованная Франсина, которая пришла сообщить им новость.
Она пыталась выступать с номерами стриптиза несколько месяцев тому назад, но мадам Флоранс тогда откровенно заметила:
— Вам лучше заниматься гардеробом, моя бедная Франсина. Вы выглядите как ожившая порнографическая открытка.
И в самом деле, одетая Франсина вводила в заблуждение, легко могла сойти за миленькую и аппетитную мещаночку. Достаточно ей было раздеться, и она становилась похожей на те пышные обнаженные натуры, которые можно видеть на некоторых картинах в музеях. Жировые складки ее розового тела не портили общего вполне приятного впечатления.
Но, к сожалению, нужно было совершить переход из одного состояния в другое, то есть наступал момент, когда она начинала раздеваться, пытаясь по мере сил следовать ритму музыки, и вот тут-то все портилось. Она становилась смешной, а то и просто непристойной, и треугольник, будь он из черного или розового атласа, приобретал на ее круглом животе подчеркнуто эротический вид, шокирующий публику.
— Я не решилась сказать ему «нет». Он мне показался очень расстроенным. И сказал мне, что все его покидают и что он рассчитывает на меня…
Франсина обратилась к Селите с просьбой:
— Ты разрешишь мне прийти завтра, я хочу, чтобы ты помогла мне советом.
Они репетировали номер между столом с неубранной посудой и буфетом в стиле Генриха II. Ожидая, пока одно парижское агентство пришлет ему новую исполнительницу номеров стриптиза, Леон нанял для работы в гардеробе вместо Франсины старуху с худым и мрачным лицом, торговавшую билетами национальной лотереи в разных кафе города.
Музыканты воспользовались ситуацией, чтобы потребовать надбавку к жалованью, которую хозяин был вынужден им дать после яростной перепалки с ними.
И Селита искала подходящего случая, чтобы, в свою очередь, подступиться к нему.
В воскресенье, когда Леон отвез Мадо в «Луксор» и вернулся, едва выйдя из машины, он столкнулся лицом к лицу с Селитой, которая демонстративно курила сигарету.
