А Мегрэ продолжал говорить, не обращая вроде бы на нее внимания.
— Это был мошенник старой школы, мошенник времен наших отцов. А старики были гораздо осторожнее, чем современные мальчики. В частности, они никогда не разрешали женщинам вмешиваться в свои дела, разве что когда пользовались их выручкой. Манюэль уже прошел эту стадию. Ты слушаешь?
— Слушаю, — пробормотала она голосом маленькой девочки.
— Правда, этот многоопытный старый крокодил полюбил тебя, как мальчишка, полюбил девку, подобранную им на улице Фонтен. У него уже была кругленькая сумма, которая бы позволила ему уехать на берега Марны или куда-нибудь на юг. Этот бедный идиот вообразил, что сделает из тебя настоящую даму. Он одел тебя, как супругу богатого буржуа. Ему не нужно было учить тебя считать, это ты умела с самого рождения.
Сколько показной нежности было в твоем обращении с ним! Ты хорошо себя чувствуешь, папа? Хочешь, я открою окно? Ты не хочешь пить, папа? Хочешь, твоя Алина тебя поцелует?
Резко поднявшись, он произнес:
— Девка!
Она и глазом не моргнула, не шевельнулась, хотя знала, что в гневе он способен и ударить ее.
— Это ты его заставила записать недвижимое имущество на твое имя? А счета в банке? Не важно! Пока он оставался здесь замурованный в четырех стенах, ты встречалась с его сообщниками, ты передавала им от него инструкции, ты собирала бриллианты. Тебе все еще нечего сказать?
Сигарета выпала из ее пальцев, и концом тапочки она раздавила ее на ковре.
— Сколько же времени ты была любовницей этого самца Фернана? Год, три года, несколько месяцев? Вам очень удобно было встречаться в отеле на улице Этуаль. И однажды кому-то из вас двоих, Фернану или тебе, стало невтерпеж. Хоть Манюэль и был слабее, чем раньше, но все же оставался крепким и мог прожить десять или пятнадцать лет. Накоплено было достаточно, и тебе не составляло труда внушить ему, что остаток дней надо провести там, где его могли бы катать в кресле в саду, где бы он чувствовал себя легко и свободно среди природы. Тебе или Фернану пришла эта мысль в голову? Твоя очередь говорить! Давай, живее!
Тяжелыми шагами он ходил от одного окна к другому, иногда выглядывая на улицу.
— Твоя идея?
— Я тут ни при чем. — И с усилием спросила: — Что вы сделали с Фернаном?
— Он в камере предварительного заключения, где будет томиться до тех пор, пока я его не допрошу.
— Он ничего не сказал?
— Не важно, что он сказал. Ясно, что не ты убила Манюэля. Фернан взялся за это, пока ты ходила за покупками. Что касается второго преступления…
— Какого еще второго?
— Ты что, не знаешь, что в доме произошло еще одно убийство?
— Кого?..
— Так вот! Подумай немного и ответь — кого, если ты не играешь комедию. Пальмари убрали с дороги. Но Барийар вдруг заподозрен полицией в этом убийстве. Вместо того чтобы увезти вас обоих на набережную Орфевр и устроить вам очную ставку, вас оставляют каждого в своей ловушке, тебя здесь, его напротив, без связи друг с другом. А что это дает? Ты таскаешься по квартире, теряясь в догадках, чем все кончится, и даже не моешься. Барийар мучительно соображает — где может быть наиболее слабое звено. Особенно возможный свидетель.
Прав он или нет, но Барийар уверен, что ты не будешь свидетельствовать против него. Но вот там, наверху, в мансарде есть сообщник, может быть, немного безумный, а может быть, более хитрый, чем хочет казаться, которому того и гляди достанется лакомый кусок.
— Старый Жеф убит? — воскликнула она.
— А ты сомневалась, что он будет первым в списке?
Она смотрела на него, явно сбитая с толку, не зная, за что уцепиться.
— Как его убили?
— Сегодня утром его нашли повешенным в подвале Барийара, давно уже превращенном в мастерскую, где Жеф Клаас, точнее Виктор Крулак, заново гранил украденные камни. Он повесился не сам. За ним ходили наверх, в мансарду. Его стащили в подвал и убили, прежде чем надеть веревку на шею.
Мегрэ не торопился, ни разу не посмотрел молодой женщине в лицо.
— Теперь речь идет не просто о грабежах, не только о драгоценностях, не о свиданиях в отеле «Бюсьер». Речь идет о двух убийствах, совершенных хладнокровно, преднамеренно. Тут слетит по меньшей мере одна голова.
Не в силах больше сидеть на месте, она встала и тоже принялась шагать, стараясь не подходить близко к комиссару.
— Что вы об этом думаете? — услышал он ее шепот.
— Что Фернан превратился в дикого зверя, а ты в его самку. Что ты жила тут месяцы и годы с тем, кого называла папой и кто доверял тебе, и ждала часа, когда сможешь пойти порезвиться с этим негодяем. И теперь уже не важно, кто держал пистолет, убивший Манюэля.
— Не я.
— Сядь сюда!
Он указал ей на инвалидное кресло, и она, онемев, вытаращила глаза.
— Сядь сюда.
Он схватил ее за руку и заставил сесть в кресло.
— Не шевелись. Я покажу тебе место, где Манюэль сидел большую часть дня. Здесь! Вот! Чтобы иметь радио под рукой, журнал под другой. Точно?
— Да.
— А где находился пистолет, без которого Манюэль никогда не пересаживался с места на место?
— Не знаю.
— Лжешь, ты видела, как Пальмари клал его туда каждое утро после того, как вечером уносил к себе в спальню. Верно?
— Может быть.
— Не «может быть», черт возьми! Это правда. Ты забываешь, что я приходил сюда двадцать или тридцать раз, чтобы поболтать с ним.
Она сидела застывшая, бледная, в том кресле, где умер Манюэль.
— Теперь слушай внимательно. Ты ушла за покупками нарядная и свежая, поцеловав папу в лоб и послав ему последнюю улыбку из дверей гостиной. Предположим, что в этот момент оружие было еще на своем месте, за радиоприемником. Фернан отпирает дверь своим ключом — у него был ключ, который позволял ему приходить к вожаку, когда это было необходимо. Представляешь, как Фернан обходит кресло и просовывает руку за радиоприемник, чтобы схватить пистолет и выпустить первую пулю в затылок Манюэля? Нет, крошка, Пальмари не мальчик из церковного хора, он насторожился бы сразу же, как только Фернан сделает неверное движение. Дело в том, что, кода ты целовала папу, когда ты ему улыбалась, когда вышла легкими шагами молодой красивой женщины, вертя своим маленьким задом, пистолет уже был у тебя в сумке. Все было рассчитано по минутам. На лестничной площадке ты сунула пистолет в руки Фернана, который как бы случайно выходил из своей квартиры. Пока ты ходила за покупками, за превосходным мясом, за овощами, вкусно пахнувшими огородом, он совершал задуманное. Теперь уже не нужно было обходить кресло старика и тянуться к желанному пистолету. Фернану достаточно было только быстрого движения, после того как он обменяется несколькими словами с Пальмари. Я знаю, как Манюэль берег оружие. Пистолет был как следует смазан, и я уверен, что в твоей сумке остались следы этого масла.
