— Он никогда ничего мне не предлагал. Я знал его только с виду, потому что часто встречал на Монмартре… Все знают, что он стукач.
— Неправда!
— Теперь вы, Жюстен, продолжайте.
— Я позвонил, чтобы отомстить этому человеку за то, что он презирал меня.
— Откуда вы звонили?
— Из ближайшего автомата. Я издали видел огни ресторана.
— Вы понимали, что тем самым можете спровоцировать драму?
— Не совсем…
— Но в общем не имели ничего против?
— Нет.
— А если бы речь шла о других людях, вы поступили бы так же?
Этот вопрос застал его врасплох, и ему потребовалось время на раздумья.
— Не знаю, — признался он.
— А может быть, вы мстили за свой маленький рост, за свое лицо, из-за которого на вас оборачиваются на улице?
— Не знаю, — повторил он.
— Будьте внимательны, я задам вам важный вопрос. Вы только что солгали, потому что боитесь Манюэля.
Коротышку снова охватил панический страх, словно даже здесь, в полиции, братья Мори оставались такими же всемогущими…
— Я сказал всю правду.
— Нет. Правда состоит в том, что вам заплатили за то, чтобы вы позвонили Морису в назначенный час.
— И кто же это, интересно, заплатил мне?
— Разумеется, Манюэль.
— Я протестую, — закричал тот. — Хотел бы я знать, зачем мне потребовалось, чтобы меня застали на месте преступления, да к тому же муж любовницы?
Но Жюстен продолжал:
— Он мне дал тысячу франков… Он угрожал, что убьет меня, если я скажу об этом хоть слово… Он добавил: «У меня повсюду друзья. Они сделают все, что потребуется, если я сам не смогу…» Мне было жаль месье Мориса, я к нему очень хорошо относился.
— И все-таки послушался?
— Мне вовсе не хотелось получить пулю в живот.
— А ты не подумал, что месье Морис может выстрелить первым?
— Если уж этот человек, — он указал на Манюэля, — если уж этот человек решил, что все будет так, а не иначе, все должно было произойти именно так, как он задумал… Ведь это сущий дьявол.
Мегрэ, не сдержавшись, улыбнулся, и тут на первый план выступила Лина.
— Видите, комиссар, я не лгала… Я ничего не знала об этом звонке… И не ждала, что муж ворвется в дом, поэтому у меня не было оружия.
— Вранье! Она соврет — недорого возьмет… Это она придумала, чтобы ее мужу позвонили в ресторан, она…
Помню, как сейчас, она сказала: «Если ты пришьешь его или его где-то пришьют, в конце концов обвинят тебя, потому что полиция быстро разнюхает про нашу связь… Предположим, что он застукает нас, как говорится, на месте преступления… Я его хорошо знаю…
Он без оружия не пойдет. Он станет угрожать тебе или мне. В любом случае это будет необходимая самооборона…»
— И все-таки это не доказывает, что стреляли не вы…
У Лины от ярости выступили слезы.
— Ну что я должна сделать, чтобы вы мне поверили?
— Не мне вам верить. Все решает суд присяжных.
— Я в жизни не держала в руках оружия.
— Опять врет, — вмешался Манюэль. — Я видел, как она в Бандоле охотилась на чаек.
— Из ружья?
— Из ружья мужа.
— И попадала?
— Убила несколько штук у меня на глазах.
— Жюстен…
— Да, господин комиссар…
— Когда и где Манюэль говорил вам о телефонном звонке?
— В ночь убийства на улице Пигаль. Я проводил Бланш в «Канарейку». Я всегда прохожу там в одно и то же время.
— И сказал, что вы должны позвонить Морису около полуночи?
— Да…
— Вот видите, — воскликнула Лина, — я даже не знала, где найти Блоху, а уж Манюэль позаботился, чтобы я не догадалась об этом звонке.
Мегрэ хотелось пить. Он дорого бы отдал, чтобы ему принесли стакан пива, но тогда нужно было бы заказать на всех…
Он добился важных результатов, весьма важных. Любовники, ополчившись друг на друга, больше не отрицали убийства Мориса Марсиа в квартире на улице Ля-Брюйер.
Что же касается того, кто именно виновен, Мегрэ это не слишком занимало. Сейчас важно было выяснить, кто стрелял и что происходило раньше, то есть как готовилось преступление.
Он повернулся к Манюэлю, который курил с презрительным видом.
— Зачем же вы, устроив настоящую любовную трагедию, вызвали брата, чтобы он помог вам отнести тело на улицу Жюно?
— Это и есть доказательство, что я не стрелял… Если бы я стрелял, я бы сознался, потому что действовал в пределах необходимой самообороны… Но поскольку это сделала Лина, поверить в это было бы труднее… Я велел ей идти домой, пообещав все устроить.
Мегрэ поочередно смотрел на любовников. Оба они способны солгать. Мори — циник, он мог пойти на все.
Но разве Лина — более искренняя, чем Манюэль?
Из угла, где сидел Блоха, раздался высокий голос:
— Это он.
— Вы видели?
— Слышал.
— Где вы находились?
— Шел следом за месье Морисом до четвертого этажа. Спрятался на площадке. Потом услышал, как закричала женщина: «Да стреляй же! Ты что, не видишь? Он сейчас меня убьет!» Не успела она произнести последнее слово, как раздался выстрел… Я поспешно убежал.
Наступила тишина. Непомерно большой рот Блохи исказился странной улыбкой.
Манюэль заговорил первым:
— Он лжет. Морис вовсе не собирался в нее стрелять…
— Он все выдумал, — вмешалась Лина. — Никто из нас не произнес ни слова…
Мегрэ встал и пристально осмотрел всех присутствующих.
— Никто больше ничего не хочет сказать?
— Нет, — буркнул Манюэль.
— Повторяю — он лжет, — сказала Лина.
— Жанвье, надень всем троим наручники.
— Но я-то тут ни при чем, — запротестовал младший из братьев, Джо.
— Разве вы не помогали брату избавиться от трупа?
— Это не преступление.
— Это называется соучастие… Надень им наручники.
— И мне тоже? — завопила Лина, словно с обираясь устроить истерику.
— И вам.
Мегрэ сказал Лапуэнту:
— Помоги Жанвье переправить их в Депо.
Он устал. Ему хотелось подумать о чем-нибудь другом. Он надел шляпу и спустился по лестнице.
